Ютланд, брат Придона. Юрий Никитин
посмотрела сердито, еще с минуту выжидала, то ли надеялась, что он с поклоном подаст, то ли подумывала вообще отказаться, но голод пересилил, она протянула руку и величественно взяла прутик с нанизанным на него жареным кусочком мяса. Одуряющий запах давно уже тревожил ноздри, а сейчас просто шибанул в них, она почти всхлипнула и с трудом удержалась, чтобы жадно не вгрызться, забывая о манерах.
Он наблюдал хмуро, как она брезгливо прикусила ровными красивыми зубками первый ломтик.
– Скажешь, – предупредил он, – что плохо прожарено, в следующий раз готовь сама.
Она в удивлении вскинула красиво очерченные брови.
– Я что, повариха?
– Я тоже не повар.
– Простолюдины все одинаковы, – заявила она, – и должны делать любую работу.
– Вот и делай, – сказал он равнодушно.
– Что-о?
Он пояснил злее:
– Я сдуру пообещал довезти тебя до Вантита. Я это сделаю быстрее, чем любой другой.
Она буркнула:
– На этом худом коне с его торчащими ребрами?
– Он показался тебе медленным?
Она хотела сказать, что да, просто черепаха, но решила, что это будет чересчур, конь несся, как ветер, и сразу будет видно, что она врет и говорит назло.
– Нет, – ответила она, – не такой быстрый, конечно, как у нас в Вантите все кони… но для этих диких земель… терпимо.
Он сказал раздраженно:
– Так вот, отвезу, но я не обещал кланяться. Если будешь дурить – просто придушу и поеду дальше. У меня своих дел хватает.
– А закопаешь в лесу? – спросила она ехидно.
Он удивился:
– Зачем закапывать?
Она умолкла, ела молча, хорошие манеры время от времени давали трещину, и тогда жадно вгрызалась в сочнейшее мясо, глаза блестят, щечки порозовели, видно же, что не просто ест, а жрет, но когда вспоминала, что она – принцесса, тут же напускала на себя надменный вид, выпрямляла спину и начинала откусывать с гримаской отвращения.
Он молча злился, дурочка настолько уверена в своем величии, что не приняла его слова всерьез. А зря, он чувствует, как в нем привычно быстро поднимается ярость, бурлит, затем опускается, но никогда не ложится на самое дно.
Наконец она произнесла снисходительно:
– Ну какие могут быть дела у пастушонка? А вот мясо ты приготовил… не совсем плохо. Что ж, хоть что-то в жизни должен уметь делать? Наверное, это единственное, что тебе удается.
– Может быть, – согласился он. – Но если тебе противно есть то, что приготовил я…
Она смерила его надменным взором, не устыдится ли, что такое брякнул, он ответил холодным взглядом, хотя внутри что-то прошептало насчет перегиба. Все-таки женщина, а что с дур требовать, как с людей, надо просто заботиться о них, невзирая.
– Воды я уже набрал, – сказал и добавил без необходимости: – Там ручей, вода чистейшая.
Она милостиво наклонила голову. Прутик держит обеими руками за противоположные концы и быстро-быстро обгрызает сочное горячее мясо острыми белыми зубками, поглядывая на него исподлобья, как