Девушка с синими гортензиями. Валерия Вербинина
Ларжильер, которая недавно по неизвестной причине поссорилась с Лантельм, и включая Рейнольдса, которому накануне бросили в лицо самое обидное для мужчины обвинение. Так?
Старик кивнул и сердито сказал:
– Насчет последнего тем не менее правда. Филипп говорил, что хозяйка иногда выпускала когти, как кошка, и могла обидеть человека, но потом умела подольститься, тоже как кошка, и человек обо всем забывал. Сын говорил, что никто не мог держать на нее зла. В ней было столько обаяния, что она могла любого покорить. Один из матросов сказал ему, что перед завтраком в тот последний день хозяйка что-то нашептала хозяину, и он поцеловал ей руку, а потом весь день смотрел на жену влюбленными глазами, как школьник, хотя был уже немолодым человеком.
– Ваш сын говорил, – мадемуазель Алис заглянула в блокнот, – что у него не было даже тени подозрения, что все закончится так скверно. А ему не приходило в голову, что события вечером 24-го могли быть следствием того, что случилось накануне, 23-го числа?
Прежде чем Гренье успел ответить, заговорил мсье Видаль, поясняя вопрос помощницы:
– Сначала хозяйка ссорится с мужем, а наутро они мирятся. Вечером, когда все расходятся, Рейнольдс снова приходит к жене. Та опять пытается его выставить и, возможно, произносит те же обидные слова. В бешенстве мужчина хватает ее в охапку и выбрасывает в окно. Кстати, именно такова была одна из версий драмы – что супруг выбросил актрису в окно, и она утонула. Во всяком случае, сил ему на такие действия вполне хватило бы.
– Знаете, – с какой-то беспомощностью проговорил Гренье, переводя взгляд с журналиста на его помощницу, – я могу только повторить вам то, что слышал от моего сына. А Филипп много раз с подробностями рассказывал мне, как прошел тот последний день на яхте. Но он не видел, чтобы мсье Рейнольдс выбрасывал свою жену в окно, и я… у меня нет права выдумывать за него.
– Хорошо, – кивнула мадемуазель Алис. – Так что же именно видел ваш сын в тот вечер?
Глава 3
Рейн, 24 и 25 июля 1911 года
– После четырех часов дня яхта покинула Эммерих и поплыла дальше, по направлению к Везелю. Между этими городами по реке километров пятьдесят, и все время приходится идти против сильного течения. «Любимая» двигалась медленно, и мсье Обри рассчитывал добраться до Везеля поздно вечером. Было жарко, и пассажиры устроились на корме под тентом. Мадемуазель Лантельм забрала у капитана фуражку, надела ее и вместе с мадемуазель Ларжильер и ее другом-актером устроила целое представление, передразнивая визит таможенников. Филипп говорил, что он в жизни не видел ничего более уморительного.
– А дворецкий, как вы говорили, в это время разносил напитки, – заметил Видаль. – Только шампанское или что-нибудь покрепче?
– Филипп упоминал только шампанское и лимонад, – подумав, ответил Гренье. – Не знаю, может быть, там было что-нибудь еще.
– Продолжайте, – попросила мадемуазель Алис. – Что было дальше?
– После представления хозяева и