Василий Тёркин. Александр Трифонович Твардовский

      Зашел я в дом, где жил герой,

      А нынче мать его осталась

      Да с ней парнишка – сын второй,

      Что стал опорою под старость.

      Большому горю скоро год,

      А мать по-прежнему украдкой —

      Нет-нет и снова перечтет

      Все те слова бумаги краткой.

      Знать, с каждым разом в том письме

      Дороже буква ей любая.

      Сидит, забывшись, как во сне,

      Из рук платок не выпуская.

      С пеленок сына никому

      Не уступали эти руки,

      Кроили курточки ему,

      Обнять спешили в день разлуки.

      И вот молва гремит о нем,

      Все почести ему отдали.

      А здесь его, в селе родном,

      Еще по отчеству не звали —

      Так молод был. Кому бы знать,

      Что многих славою богаче

      Он станет вдруг. А мать? А мать

      И думать не могла иначе.

      Что в самый кинется огонь,

      Не струсит, знала без проверки…

      Стоит в углу его гармонь

      И стопка книг на этажерке.

      И на меньшого смотрит мать:

      Ничем тут, видно, не поможешь.

      Ему играть, ему читать

      И быть на старшего похожим.

      Велика страна родная,

      Так раскинулась она,

      Что и впрямь – война иная

      Для нее как не война.

      Но в любой глухой краине,

      Но в любой душе родной

      Столько связано отныне

      С этой, может, не войной.

      Пусть прибитый той зимою

      След ее травой порос,

      И прибой залива моет

      Корни сосен и берез,

      Пусть в тот край вернулись птицы,

      И пришло зверье в леса,

      И за старою границей

      День обычный начался, —

      Там…

      Там, в боях полубезвестных,

      В сосняке болот глухих,

      Смертью храбрых, смертью честных

      Пали многие из них.

      В поле, ручьями изрытом,

      И на чужой стороне

      Тем же родным, незабытым

      Пахнет земля по весне:

      Полой водой и – нежданно —

      Самой простой, полевой

      Травкою той безымянной,

      Что и у нас под Москвой.

      И, доверяясь примете,

      Можно подумать, что нет

      Ни этих немцев на свете,

      Ни расстояний, ни лет.

      Можно сказать: неужели

      Правда, что где-то вдали

      Жены без нас постарели,

      Дети без нас подросли?..

      В дружбе есть святая проба,

      Есть заветная статья:

      Если мы друзья до гроба —

      И за гробом мы друзья.

      Верю я в закон могучий,

      Что на свете не избыт:

      Друг мой, смерть нас не разлучит,

      Если жизнь не пособит.

      Пусть прощанья час настанет —

      Мне ль, тебе ль придет черед —

      Дружбы долг в себе оставит

      Нерушимо – тот и тот.

      Дружбы подлинной науку

      Средь живых познав людей,

      Я твою живую руку

      Как бы въявь держу в своей…

      Всё учить вы меня норовите,

      Преподать немудреный совет,

      Чтобы пел я, не слыша, не видя,

      Только зная: что можно, что нет.

      Но нельзя не иметь мне в расчете,

      Что потом, по прошествии лет,

      Вы же лекцию мне и прочтете:

      Где ж ты был, что ж ты видел, поэт?..

      Та кровь, что пролита недаром

      В сорокалетний этот срок,

      Нет, не иссякла вешним паром

      И