Бойся своих желаний. Анна и Сергей Литвиновы
над Вьетнамом не уворачиваются. И не забывайте про тридцатимиллиметровую пушку. Итак, время пошло… готовность к бою тридцать секунд… двадцать девять… двадцать восемь…
– Полковник, четыре всемирно известных музыканта! Сенаторы! Парламентарии! Мирные люди!..
– Двадцать три, двадцать два…
– Мистер Киркпатрик, какая вас муха укусила, они же нас всех погубят, делайте, как он говорит! – не выдержал помощник.
– Вы еще ответите, полковник, – перед своим же командованием!
– Восемнадцать, семнадцать…
– Я вас прошу, кэп, да что ж вы делаете?! – заголосил помощник.
– Ладно, черт с вами, полковник Фиодоров, я ложусь на указанный вами курс. Чем вам еще покачать, чтобы доказать, что я понял вас хорошо?
– Двенадцать. Одиннадцать…
– Черт, черт! Ухожу на эшелон семь с половиной, курс – два шесть пять, как поняли меня, полковник?
И, наконец, голос в наушниках – как глас Бога, как весть о помиловании:
– Понял вас, мистер Киркпатрик. И зачем, спрашивается, было столько упрямиться? Валяйте, выполняйте!
Второй пилот не мог, да и не хотел сдержать вздох облегчения. Честно говоря, он бы с большим удовольствием съездил Киркпатрику по морде.
– Дамы и господа, с вами говорит командир корабля Джон Киркпатрик, – не прошло и пяти минут, а голос первого пилота (с некоторой даже завистью определил пилот второй) звучал уже совершенно как обычно: то есть уверенно-снисходительно, фамильярно-задушевно, такому голосу хотелось доверять. – Наш самолет начал снижение. Через десять, много пятнадцать минут он совершит посадку – однако не совсем там, где мы все намеревались быть, не в городе Токио, Япония, а несколько в другом месте. Хочу обратить ваше внимание, что наша посадка не вызвана неисправностями, абсолютно все системы корабля работают нормально. Но так сложились обстоятельства, что мы довольно скоро окажемся на земле. На той самой, на которой и я, и мой экипаж, как, уверен, и многие из вас, давно мечтали побывать. Так случилось, что наш самолет в процессе полета благодаря усилиям команды, – снисходительный взгляд в сторону второго пилота, – слегка заблудился. И теперь, чтобы пополнить запасы горючего и продовольствия, нам потребуется совершить промежуточную посадку – как вы думаете, где? – в России, в Сибири! Честно говоря, я весь в предвкушении! Наземные службы, разумеется, предупреждены о нашем визите, мы связались с ними, и они, дамы и господа, заверяю вас, весьма радушны. Я не уверен, будут ли они встречать нас чаем из самовара, своими знаменитыми пирожками и балалайками, но мы не окажемся для них незваными гостями. Пусть вас не беспокоит отсутствие у всех нас российских въездных виз, советские власти не станут предъявлять нам по этому поводу претензий и сажать нас в свои широко известные, – легкий смешок, – сибирские лагеря ГУЛАГа. Полагаю, что через пару часов мы продолжим свой полет. Впрочем, если кто-то захочет задержаться в гостеприимной Сибири, – новый смешок, – я думаю, вам с удовольствием скажут: велкам!
А руки