Гром победы, раздавайся!. Борис Акунин
за борт.
– Как это ты в бинокль разглядел, что они Трофимыч и Степка? – заинтересовался Козловский.
– Я знаю всех, кто работает на пристани. Изучил. Парнишка – рыбацкий сын, сирота. Кроме деда никого нет. Буксир их собственный. Жили бы неплохо, если б Трофимыч пил поменьше.
На это князь философски заметил:
– То же самое можно сказать обо мне. Зачем я вчера не остановился на второй бутылке? Не трещала бы башка…
– Черномор оглянулся. Заметил, – прервал Романов. – Снова оглянулся. Заподозрил! Эй, самый полный!
«Молния» прибавила ходу. Расстояние быстро сокращалось.
– Близко к мосту его подпускать нельзя. – Подпоручик не замечал, что от нетерпения колотит свободной рукой по борту. – Черномор – дядя решительный. Может подорвать себя вместе с опорой, взрывчатки у него с избытком. Но, если мы его догоним посреди реки, скорее всего сдастся. Что ему зря погибать? Может, конечно, мешок в воду кинуть, но это ничего. Водолазы найдут.
– Молодец, – похвалил князь, ловко закуривая на ветру. – Всё продумал, всё предусмотрел. А помнишь, каким сосунком я тебя подобрал?
На буксирчике тем временем произошло вот что: диверсант спрятался за рулевую надстройку, наставил на деда с внуком револьвер. Его рот беспрестанно шевелился. Должно быть, угрожает, требует увеличить скорость.
– Команда ничего не знала, так я и думал…
В бинокль было хорошо видно искаженное страхом лицо мальчишки. Не Степка, а Санька, вспомнил подпоручик. Двенадцать лет ему. А живут они в Матросской Слободке.
– Теперь не уйдет. Предлагай сдаться.
Козловский совал рупор. Между «Молнией» и «Бычком» оставалось полсотни шагов. Вдали, верстах в полутора, показался ажурный контур моста.
– Эй, на бригантине! – весело и зло заорал Алеша. – Спускайте штандарт! Все равно не уйдете!
Усиленный медным раструбом голос раскатился по простору.
Как и предполагалось, Черномор схватил мешок – собрался выкинуть за борт перед арестом.
– Пожалуйста, не надо! – еще дурашливей крикнул подпоручик. Настроение у него с каждой секундой становилось все чудесней. – Все равно достанем! Отдадите сами – будем давать в камеру папиросы!
Про Черномора было известно: единственная его слабость – заядлый курильщик.
Как ни странно, подействовало. Мешок снова лег на палубу. Шпион устало вытер рукавом лоб, опустил руку с револьвером.
Князь восхищенно фыркнул у Романова за спиной:
– Ну ты, Лёшка, психолог!
Потом фыркнул еще раз – как-то очень уж громко. Алексей удивленно обернулся. Фыркнуло еще раз. Это был не подполковник – звук доносился откуда-то снизу.
Вдруг двигатель затих. Некоторое время катер по инерции еще рассекал волны, но скорость стала снижаться.
– Капитан!!! – в ужасе завопил Романов. – Вы с ума сошли! Что с мотором?!
Из трюма высунулась белая физиономия.
– Виноват… Сейчас разберемся… Новейший американский дизель…