То, что сильнее (сборник). Мария Метлицкая
Я же с добром к тебе пришла, я же твоя мать.
Тут Лара закричала во весь голос:
– С добром? А какое может быть от тебя добро? Мало ты зла нам всем принесла? Убирайся прочь, ненавижу! – кричала Лара, бледная, встревоженная, с безумными глазами и побелевшими губами.
Аннушка не на шутку испугалась и прижалась к дверному косяку. Тут вставила свои пять копеек с трудом молчавшая доселе Горлиха:
– Явилась, матерью еще себя называет, совести хватает! Хотя где ее совесть, кто-нибудь видел? – обратилась она к соседям. Тут все очнулись, пошла волна шума.
Ларисина мать подошла к Горлихе и, глядя ей прямо в глаза, зашипела:
– Не лезь в мои дела, курва старая, за майором своим следи, а то я ему напомню кое о чем, если у него память короткая.
И, не глядя на Лару, расталкивая соседей в узком коридоре, она быстрым шагом направилась к входной двери, позабыв сказать дочери покаянные или просто прощальные слова. Громко хлопнула входная дверь. Все постепенно приходили в себя и стали громко и возбужденно обсуждать произошедшее.
Про Лару никто не вспомнил. Кроме Аннушки. Она обняла подругу за плечи и повела к себе в комнату. Лару трясло как в лихорадке. Аннушка уложила ее на диван, укрыла маминым пуховым платком и села рядом, с краешку.
Лара лежала молча, с сухими глазами и смотрела в потолок.
Аннушка держала ее ледяные руки.
– Может, чаю сделать? – спросила она Лару.
Лара резко села на диване.
– А водка у тебя есть?
Аннушка вскочила и открыла дверцу буфета. Там стояла бутылка кагора, который изредка по рюмочке пила Елизавета Осиповна, и в узком стеклянном графинчике на дне плескалось немного коньяка – брат пил понемногу к обеду, приходя к ним в гости.
– Коньяк! – коротко бросила Лара.
Аннушка плеснула коньяк в чашку и протянула подруге. Лара одним глотком выпила полчашки коньяку и даже не поморщилась. Вытащила из кармана халата пачку сигарет и спички и, не спрашивая разрешения хозяйки, закурила и заговорила быстро-быстро:
– Ты поняла, что она сделала?
Аннушка замотала головой.
– Как, ты что же, ничего не поняла?
Аннушка растерянно посмотрела на нее.
– Господи, ну как ты не поняла! – упрекнула ее Лара. – Теперь всё, понимаешь, всё, конец всему, ну, как же ты не понимаешь? Если до этого всего еще была слабая надежда, что Горлиха со мной смирится, меня примет, то теперь этого не будет никогда. Ты это понимаешь?
Анюта кивнула.
– Такую невестку она не допустит ни за что. Скажет, яблоко от яблони. И будет по-своему права. А Вадим ее никогда не ослушается. Понимаешь, никогда! Он же послушный сын. Против мамаши не пойдет. Господи! Какая же она гадина! Какая гадина! Отцу жизнь сломала, у меня детство было… что говорить. И сейчас, сейчас, когда у нас с Вадимом так! Она все испортила, все перечеркнула. Теперь он не женится на мне никогда. Понимаешь, никогда! Опять эта тварь мне всю жизнь поломала.
Лара горько заплакала.
Аннушка обнимала ее, гладила, искала неловкие