Пять миллионов неприятностей. Марина Серова
послышались слезы. – Но когда вы поймете это, может быть слишком поздно! Неужели вам будет спокойно, если вы узнаете, что меня убили?
Разумеется, что такое манипулятивные приемы, я тоже знала хорошо. Но Ольга сейчас не манипулировала, не давила на мою совесть и жалость: она искренне удивлялась, что кому-то может быть безразлична ее смерть – событие, естественно, катастрофическое для самой Ольги. Что-то в ее голосе и интонациях убеждало, что она не играет.
– Вы можете согласиться охранять меня хотя бы в течение нескольких дней? – заговорила она просительно. – В конце концов, какая вам разница, угрожает мне опасность или нет? Я же все равно заплачу! Вам же лучше, если нет угрозы – не придется ничего делать! Что, вам трудно пожить у меня несколько дней и получить за это деньги?
Ольга пристально заглядывала мне в глаза. Определенный резон в ее словах, конечно, имелся. Несмотря на нестыковки и некоторые непонятки, подозрений у меня эта испуганная женщина не вызывала. Но почему она не хочет говорить до конца откровенно?
– Евгения Максимовна, я вас очень прошу, соглашайтесь! – твердила тем временем Метлицкая.
«Ладно, черт побери! – подумала я. – Даже если она что-то скрывает, мне нет до этого дела! В конце концов, если окажется, что она утаила что-то важное, я всегда могу расторгнуть наш договор по причине несоблюдения условий с ее стороны. Придется на пару дней перебраться к ней, а там уж что-нибудь прояснится. Вообще-то мне нечасто выпадает такая непыльная работа».
– Вам известны мои расценки? – спросила я.
Ольга смутилась и сказала, что нет. Я назвала сумму. Чуть подумав, Метлицкая кивнула:
– Хорошо. Я согласна.
– Вообще-то это я согласна, – весело проговорила я. – Но имейте в виду: в случае, если выяснится, что вы пытаетесь водить меня за нос, все наши отношения разрываются раз и навсегда.
– Я не пытаюсь! – прижала она к груди ухоженные ладошки.
– Тогда поехали. Кстати, куда? К вам на работу?
Ольга чуть подумала, потом тряхнула головой:
– Нет, в студии мне сегодня больше нечего делать. И вообще, я устала и хочу домой! – с капризными нотками в голосе добавила она.
– Ладно, едем к вам, – поднимаясь из-за столика, скомандовала я. – Где вы живете?
– На Грушовой, возле лицея, – сказала Ольга.
Выглянув на улицу, я с удовлетворением отметила, что дождь прекратился. Осень уже уверенно набирала обороты, и этот затяжной дождь в общем-то органично вписывался в обычную для нее картину. Но я надеялась, что нас ждут и более благоприятные дни. Еще и бабьего лета как такового не было!
Ни серебристого «Хэндая», ни других подозрительных автомобилей и личностей у кафе не оказалось.
– Ну вот видите, – подбодрила я Метлицкую, которая под прицелом моего взгляда шла к «Фольксвагену». – Никто вас не преследует.
– А вот увидите, что завтра будет! – с какой-то обидой проговорила она.
– Что вы расстраиваетесь, радоваться надо, коли так! – засмеялась я, усаживаясь за руль, и мы отправились на Грушовую.
ГЛАВА