Начало пути. Дмитрий Распопов
у меня это сделать не получилось, пришлось ещё два раза нагревать металл, чтобы закончить всё необходимое. Когда я клещами выносил готовую подкову, чтобы положить её на камни для остывания, то едва держался на ногах: руки и ноги дрожали от непривычной работы, пот заливал мне лицо, а ладони грозили вскоре покрыться нешуточными мозолями. Но, украдкой глядя на гнома, я был счастлив, и моё самомнение стремительно увеличивалось – во время моей работы выражение лица гнома менялось, как погода. Сначала оно было презрительным, затем стало проступать удивление, потом недоумение, а теперь, когда я выложил подкову для остывания, гном выглядел откровенно ошарашенным. Его высоко поднятые брови и закушенная во рту борода выдавали крайнее изумление.
Не говоря ни слова, он подошёл к ещё не остывшей подкове, взял её клещами протеза, поднёс к глазам и внимательно осмотрел.
Когда моя гордость за себя стала выплывать наружу в виде счастливой улыбки на пол-лица, гном обрушил меня на землю, обломив всё:
– Качество плохое, ковка отвратительная, подкова годится, только чтобы на забор повесить, воров отгонять. И то навряд ли поможет, – закончил гном свою речь.
Повернувшись ко мне спиной, он выбросил с таким трудом сделанную подкову в кучу железного хлама, который лежал перед кузней.
– Работа, конечно, отвратительная, – повторил гном, задумчиво глядя на меня, – но я бы взял тебя в подмастерья. Согласен?
Я кисло улыбнулся ему и ответил:
– Я не планирую здесь задерживаться, скорее всего, завтра-послезавтра уйду из замка, так что спасибо вам за предложение.
Гном проворчал:
– Первый раз в жизни беру себе подмастерье, да ещё какого-то человека, пусть и говорящего на нашем языке, и тот отказывается. Да за одну только возможность поработать со мной многие в Тарских горах отдали бы руку.
Я склонил голову:
– Мне правда нужно будет уходить, уважаемый мастер.
Гном недовольно отвернулся и вышел из кузни. Я сложил все инструменты, которыми пользовался, и решил, что лучше действительно переночевать тут, чем в том клоповнике. Постелив на землю большой кожаный фартук, я уложил на него сверху свои зимние вещи – получилась, конечно, не перина, но я не привередничал.
Тут же, в кузне, я умылся и даже сполоснулся по пояс после тяжёлой работы, правда, вода в ручье была обжигающе холодной.
«Стоит привыкать к таким условиям, – грустно подумал я, – возможно, ванну и душ я увижу не скоро». Думать об этом совершенно не хотелось, поэтому я решил отложить все мысли до разговора с бароном.
Ужин у барона был предельно простым: сыр, краюхи хлеба и жареное мясо. Но я был настолько голоден, что уплетал всё за обе щёки. Правда, от меня не укрылся внимательный взгляд барона и его кивки Грану на то, как я лихо управляюсь двузубой вилкой и ножом. Когда я и барон насытились, со стола было убрано, и мы остались вдвоём.
– Для начала давай познакомимся, мой юный спаситель, – с улыбкой спросил меня барон.
– Максим Кузнецов, –