Категория «привходящего». Том 1. Мария Николаева

      Боэций комментирует разновидности общей неопределенности, будто совсем забывая об Аристотеле, – иначе самопроизвольность определяется в пространстве, а случай во времени. »И есть две причины, которые называются началами всякой вещи по привходящему признаку, а именно место и время. И обо всякой вещи, рожденной или сделанной во времени и в месте, говорится, что данное место и данное время являются ее началами по совпадению».[166] – Причинность неправомерного превращения сути вещи в нечто привходящее к таковой распределяется по фазам перехода приблизительно. Неведомая ошибка располагается в привходящей пространственности сути вещи, а разоблачение обмана обусловлено вторжением времени в созерцание. «А то, что неделимо не по количеству, а по виду, ум мыслит в неделимое время и неделимой частью души, однако привходящим образом, и не поскольку делимо то, чем ум мыслит, и время, в которое он мыслит, а поскольку они неделимы».[167] Но ум ошибается в неделимом, когда мышление временно. И в этом смысле ум ошибается по существу, а не мыслит привходящим образом.

      Ошибка делается в онтологическом тексте, а обнаруживается только в феноменологическом контексте. Контекст вырастает из неуверенности в выборе между «знать» и «не знать» текст. претворяя в жизнь некоторый замысел текста, контекст достаточно случаен в нем. С занятого привилегированного положения в тексте контекст отстраняется как временная и тягостная формальность. Смены контекста по всякому предварительному выбору цели только засоряют текст бесконечным частным содержанием.

      3.5. Привходящие причины для привходящего

      Привходящее отстоит далеко не только от простой сущности, но и от становящейся составной сущности. Оно может либо быть, либо не быть, не возникая и не уничтожаясь. Брентано считает это прямым следствием того, чтопричина привходящего также всегда случайна. Внезапность привходящего тем не менее может иметь любую длительность, ибо привходящее – момент времени, а не движения (суждение опрометчиво; возможно – наоборот). «И подобным образом дело обстоит и с «теперь» во времени. Оно также не может находиться в состоянии возникновения и уничтожения и все же постоянно кажется иным, что показывает, что оно не сущность».[168] Поэтому из совокупности четырех причин[169] самого по себе сущего Аристотель пытается выбрать и приписать привходящему одну материальную. Ведь и сама материя «есть именно потому, что она невозникшая».[170] Тогда все остальные причины: формальная, целевая и движущая, – для привходящего будут как раз второстепенными.

      Движущая причина в пределе есть неподвижное перводвижущее. «Если нет ничего вечного, то невозможно и возникновение: в самом деле, при возникновении должно быть что-то, что возникает, и что-то, из чего оно возникает, а крайний член ряда должен быть невозникшим, если только ряд прекращается, а из не-сущего возникнуть невозможно».Скачать книгу