Дорога к Пушкину (сборник). Владимир Михановский
кто ж убил его? Он был ребенок, —
Она вздохнула глубоко и горько. –
А голос был его заливист, звонок…
Всплыла луна, как брошенная корка.
В снегу стояли ели по колено
И не желали вырваться из плена;
Они все помнят, как и их хозяйка,
Они не позабыли ничего.
Минуло время. Как вернешь его?
Мелькнуло словно косоглазый зайка.
…А девицы по свету разлетелись,
Не зря их с детства отличала смелость.
Одна старуха вековать осталась.
А память-то, увы, такая малость!
Тут староста трех мужиков привел,
Она им отдала распоряженье
И началось неспешное движенье,
Хозяйкин гость их в монастырь повел.
Она стояла и вослед глядела.
Шептали губы: «Вот какое дело…».
Ушел из жизни славный их сосед
Совсем здоровым и в расцвете лет.
И ей, видать, немного жить осталось:
Совсем на донце дней – такая малость!..
Аудиенция
Государь призвал поэта
Из родительской усадьбы.
Нарочный его доставил
В четверо всего лишь суток
В Николаевский дворец.
Вальш, фельдъегерь службы царской,
Сам молодчик двухметровый,
К новым подвигам готовый
Ввел опального поэта
Прямо в царские покои, —
Отчитался наконец.
Пробили часы четыре.
Ранний вечер опускался,
На кварталы городские,
На заставы и ворота,
На сады, дома и парки, —
Златоглавую Москву.
…Царь отменно был приветлив.
Поздоровался с поэтом,
Вопросил: «Ну, как дорога,
Где сегодня ты ночуешь?
На Тверской в отеле? Славно!»
Сон свершился наяву.
«Где бы был ты в день восстанья?
И твои ли это строки?»
«Был бы я с бунтовщиками,
Потому что, государь мой,
Некуда мне было б деться,
Там ведь все мои друзья!
Стих тот – мой». «Что пишешь ныне?»
«Не пишу я, потому что
Очень строгая цензура».
«Сам теперь твой цензор буду
И решать все стану сам.
Все давай мне, что напишешь,
Никого теперь не бойся!
Дай мне слово, что не будешь
Возмутительные строки
Сочиняя безрассудно,
Впредь швырять в народ честной».
Царь с поэтом толковали
В кабинете государя,
И поэт, слегка забывшись,
Грея ноги у камина,
Перемерзнувши с дороги,
Сел на столик за собой.
Царь с досадой отвернулся,
Скрыв искусно недовольство:
Ну, какие планы зреют,
Что теперь писать он станет?
Нет, нельзя давать свободы
Огненосному стиху!
Может, зря я дал поэту
Волю вольную сегодня:
Коли он на стол садится,
То могу я сделать вывод:
Он меня и в грош не ставит –
Говорю