Хрустальная сосна. Виктор Улин
разделали быстро. Площадка опустела; такое случилось впервые. Славка аккуратно сгреб последние остатки травы, я включил гидропривод, поднял бункер и застопорил его в верхнем положении. Теперь следовало спокойно и со вкусом передохнуть, пока не придет время менять Володю у раздатчика.
Сидя на подножке автобуса, за грохотом агрегата мы не услышали, как подъехал трактор «Кировец» с двумя тележками. Из-за бункера мы заметили его слишком поздно. Тележки стояли далеко – я вскочил и побежал, чтоб заставить тракториста развернуться и подъехать ближе. Но он меня опередил: свалил траву, где было ему удобно, пыхнул синим выхлопом и уехал, на прощанье высунувшись из кабины и ухмыльнувшись белозубой рожей.
– Вот сукин кот, – сплюнул я и погрозил ему кулаком.
– Урод, – выругался Славка. – Точно не свою гребаную траву для своего же троегребаного колхоза привез, а нам тут надо развлекаться…
Но сделанное не подлежало исправлению; пришлось браться за вилы и спешно перекидывать необъятную кучу на несколько метров в сторону. Иначе следующий водитель мог сгрузить траву вообще метров за десять, и нам пришлось бы ее таскать до вечера.
– Травка-то опять тонкая, – вздохнул я, перекидывая почти невесомые охапки.
– Ну и что? – пожал плечами Аркадий. – Тонкая, толстая – не все ли одно?
– Перегреется в барабане, заклинит ролики, а то загорится – опять придется останавливать, целый час уйдет.
– А тебе не один хрен? – Аркашка сплюнул. – Пусть хоть весь этот поганый колхоз сгорит, меня как-то мало колышет.
Наконец мы все перекидали, опустили бункер и снова набросали его доверху. Славка давно стоял у горловины. Аркашка завернулся в мешки и лег спать под транспортер. Дядя Федя тоже дремал на раскинутом брезенте за автобусом. Мы с Володей сели на скамейку и обмахивались от слепней ветками полыни. Славка хорошо управлялся с мешками. После него была очередь Аркадия, и лишь потом предстояло идти мне – идиллия, да и только…
– Смотри-ка, – вдруг поднял голову Володя. – Что за чертовня?!
Я взглянул и ахнул: из тонких выхлопных труб, служащих для отвода жара, в небо упругими клубами валил густой дым. А из горловин, окутав с ног до головы невидимого уже Славку, летела сплошная чернота…
– Ах ты, черт-то возьми, – я вскочил и побежал будить дядю Федю.
Он поднялся. спросонок даже не сразу сообразив, в чем дело. Увидев черный дым в небе, разразился яростными, не слыханными мной матюгами и, спотыкаясь, кинулся перекрывать подачу топлива. Огонь за толстым стеклом погас, но дым валил, как мне показалось, еще сильнее.
– Видать, в циклоне загорелось, едри ее под колено, – покачал головой дядя Федя и, обежав агрегат, полез по качающейся железной лестнице на верхушку главного циклона.
Сдавленно бранясь, он долго возился с неподдающейся защелкой, а когда наконец откинул крышку люка, то изнутри с такой силой полыхнуло веселое оранжевое пламя, что он кубарем скатился наземь.
– Степа-аан!!! –