Высота круга. Виктор Улин
он сходил в буфет. И взял еще кофе. Опять двойной.
А Надя не дергается, – упрямо травила застрявшая мысль. – И нет ей никаких дела. До чего же она глупа по сути! Ничего не видит. Ничего. Кроме своих исчерканных нот! Которые ей самой кажутся страшно важными и нужными. Удивительно… При такой жене еще удалось сделать докторскую!
Докторскую…
Мгновенно переключаясь, Рощин потрогал дипломат.
Разве кто понимает, что стоит сейчас докторская… – Рощин вздохнул. – с одной стороны, конечно. Критерии занижены до предела. Читать умеешь – кандидат, писать умеешь – доктор. Но без докторской… Сколько младшим научным сотрудником сидел? Сколько?! Во-семь лет! Про зарплату вспомнить страшно. Но – сидел. В место зубами вгрызшись. Поскольку другого академического института в Петербурге нет. А куда еще чистому математику податься? За границу, ясное дело. Это оптимально. Но только в случае, если докторская уже есть. И еще – самое главное. Если тебя здесь кто-то из сильных поддержит. В прошлом году удалось научного сотрудника выколотить. Так и то… Когда все уже знали, что докторская без пяти минут. Да еще через Емельянова Старик поддержал. Он ведь тогда в большом фаворе был. Даже в московском. На директора шел. А не поддержал бы…Не обработал ученый совет… В аттестационной комиссии не сказал бы пару слов… До сих пор и бегал бы в коротких штанишках. Мальчиком за все. Там компьютер перенести. Здесь стол накрыть для приема зарубежного гостя. А при Кузьминском перспектив вовсе никаких. Одна надежда, что с докторской успеет. И тогда в самом деле можно будет и за границу податься.
А ей… Лишь бы музыка играла, – зло подумал он, опять возвращаясь к Наде. – Дура…
Он жадно отпил кофе.
А, может… Может, все понимает? Да сама в тупик зашла? – вдруг подумал он. – И не хватает шага навстречу? Одного шага. Может, она уже дома сидит? Жалеет, что все так вышло? И стоит самому позвонить? Позвонить… Или не унижаться?
Рощин застыл с кофейным стаканом на весу. У него не хватало сил решить исход сомнений. – Гражданин… – вкрадчиво и недобро произнес кто-то около него. Рощин вскинул глаза. И увидел милиционера. С дубиной и рацией. И очень решительным выражением розовощекого лица.
Он хотел спросить, в чем дело, но не успел.
В ту же секунду кто-то стоящий сбоку выдернул стакан из его пальцев. А кто-то второй схватил за руку слева.
Он не успел испугаться. Ни возмутиться, ни хотя бы дернуться. Как понял, что обе руки его завернуты за спину.
Сзади что-то щелкнуло. И Рощин почувствовал на своих запястьях металл. Незнакомый и холодный.
8
Желтый свет антракта разлился с какой-то ленивой неожиданностью, вырывая Надю из нежного плена музыки и медленно возвращая к реально осязаемой, полной огней, резких звуков и острых запахов жизни.
Переминаясь с ноги на ногу в почти недвижимой людской струе, нехотя раздваивающейся к выходам перед волноломом дальних лож бенуара, они выплыли в разноголосое фойе. У Нади слегка кружилась голова и внутри она вся дрожала,