Последний час надежды. Константин Бояндин
как.
Я посмотрел на неё с сочувствием.
– Достала уже, – выговор, тон и выражение лица Доминик сразу изменились. – Детский сад какой-то! Отчитывайся перед ней каждый день, сил уже нет.
– Ваша мама?
Она кивнула.
– У меня то же самое, – снова язык опередил разум.
Она рассмеялась и повеселела на глазах.
– Товарищ по несчастью… слушайте, это должно быть ужасно. Она далеко сейчас?
– Далеко, – кивнул я, вздохнув.
Она пару раз хлопнула в ладоши.
– Ладно, Брюс. Спасибо, что проводили. Я пошла к себе, нет никакого теперь настроения. Вечером я буду в парке, в девять часов. Придёте?
Я кивнул. Она пожала мне руку, развернулась и побежала в сторону общежития.
Брюс, общежитие, 6 июля 2009 года, 12:30
Я дошёл до общежития, как в тумане. «Старая лампа», значит. И не экономический, а математический. Меня разыгрывают, или снова пора к психиатру?
У самого входа я чуть не столкнулся с девушкой. Она брела, с тяжёлой и потёртой сумкой, в сторону общежития, но смотрела куда-то под ноги.
– Извините, – она вздрогнула, подняла взгляд. Круглое лицо, короткая причёска – чёрный ёжик; дешёвые, но изящные серёжки. Чуть подведены губы, чуть подведены ресницы. Провинция. Даже если не присматриваться к одежде и сумке – сразу видно, откуда она и кто такая. – Мсье… я ищу канцелярию, не подскажете, где это?
– Вон там, – я указал. – Вон то здание, с башенкой.
– Спасибо, мсье.
Удивительно, но она сразу же побрела в ту сторону. Судя по всему, сумка очень тяжёлая.
– Вам помочь? – услышал я свой голос.
Она обернулась, посмотрела мне в лицо. И чего она такая хмурая? Хотя, если тащила это всё от автобусной остановки… да.
– У вас книги, – отметила она. Верно, дюжина книг, в карман их не спрятать.
– Я их сейчас занесу к себе в комнату и вернусь.
Она кивнула и улыбнулась. Улыбка сразу же преобразила её из Золушки в принцессу.
Я бегом кинулся к лифту, тот оказался на первом этаже. Не знаю, почему я так бросился помогать ей. Мне очень хотелось поговорить с кем-то, кроме Доминик. С кем-нибудь из студентов, сверстников. Не выходило из головы кафе. И как я мог перебрать? Я вино вижу только по большим праздникам.
Бросил книги на кровать, и когда полез в карман за ключом, обнаружил в нём бумажку.
Вытащил, поднёс к глазам.
Чек – из «Старой лампы».
Всё верно, вчерашнее число, время – половина первого ночи. Первым желанием было разорвать его на кусочки или сжечь. Лучше бы я так и сделал!
Я недолго размышлял. Бросил чек на пол, да поспешил назад, к лифту.
Она так и стояла, глядя то под ноги, то на дверь. Когда увидела меня, на лице её возникло облегчение. Что, думала, что я не вернусь?
– Ничего себе, – в сумке было килограмм пятнадцать. Что там, кирпичи? И ручка держится на честном слове.
– Идёмте, – я указал. Она молча кивнула и пошла, только поправила сумочку и провела ладонью по волосам. Подстриглась