Шакал. Виктор Улин
сияющая, покрытая каплями воды Ирина Анохина возникла перед ними, словно из знойного марева.
Следом, поднимая тучу песка, по-слоновьему пылил Сергей.
Тонкий купальник облепил белое тело Ирины.
Верников невольно рассматривал ее. Она, конечно, сильно расплылась за последние годы. Отяжелела в бедрах, и грудь казалась уменьшившейся по сравнению с выпирающим животом. В ее фигуре осталось мало от той женщины тридцати с небольшим лет, к которой он в пьяном порыве – выпустившем наружу подсознательные желания – приставал на ночном балконе. Но и в нынешнем облике Ирина Анохина осталась привлекательной. По крайней мере, в мокром купальнике.
– А ты уже наплавался? Так быстро?
– Я долго не могу, – словно оправдываясь, сказал Верников. – Плыть мне лень. Кости тяжелые, жира нет, вода не держит…
– Да уж… Анохин-то вместо буя может висеть. А я туда и обратно четыре раза сплавала.
– Вы с Анохиным олимпийские чемпионы, давно известно. А я – так…
Кошачий доктор.
Он усмехнулся и снова закрыл глаза.
– А этот все сидит, – продолжала наводить порядок Ирина. – Так и не сдвинулся с места. Ты почему купаться не идешь? Хочешь тепловой удар заработать?
– Мам, мне тут хорошо. И дядя Костя рассказывал…
– Это ты дяде Косте и рассказывай, – перебила Ирина. – А не мне…
Представляешь, Костя – он стесняется идти к морю, потому что на берегу сидят две девочки, с которыми он познакомился на дискотеке…
– Ну мама! – вмешался вмиг покрасневший Костя. – Ничего я не стесняюсь…
– Это ты кому-нибудь другому говори. То я тебя не знаю. Возьми вон отца… – она бросила косой взгляд на Сергея, удобно разместившегося на лежаке и ушедшего с головой в компьютерный журнал. – Или лучше дядю Костю. Подойдете вдвоем, скажите им…
– Да не хочу я никуда идти.
– Тогда сбегай в бар и принеси всем воды…
– А мне два пива, – быстро добавил Сергей.
– Пусть вон папа сходит, – парировал Коля. – Ему полезно двигаться.
– Ну ты… – начала было Ирина и тут же перебила себя, схватив Верникова за руку: – Вон, вон, идут по сосновой дорожке, смотри:
– Кто – идет? – лениво спросил Верников.
Настил из деревянных планок был проложен до начала черепашьей зоны, и когда песок прокалялся до нестерпимости, все ходили к морю только по нему.
– Да девочки… ближе к нам – та, по которой страдает наш Ромео.
– Ну мама…
По дорожке, покачивая бедрами, задницами, грудями и всем прочим, шли два небесных создания в несуществующих стринг-бикини. Ровные, идеально сложенные, совершенные в каждом сантиметре. Словно резиновые куклы.
Та, что шла справа, ничем не уступала шедшей слева. Коля не зря познакомился с такими. Девчонки были молоды и несомненно глупы, но настолько хороши, что лет десять назад сам Верников – чего греха таить – не отказался бы поочередно раздвинуть им ноги…
Однако рядом с ним сидела в еще мокром купальнике сорокалетняя Ирина Анохина. Красивая когда-то, но уже