Ротшильды. История династии могущественных финансистов. Фредерик Мортон
бизнес – торговлю одеждой секонд-хенд, как называют ее теперь, – с недоумением наблюдали за улыбкой, которая скрывалась в густой бороде Майера. Они были озадачены. Как он заботился о своих каталогах! С какой тщательностью он печатал их, используя изощренный готический шрифт. Как он проверял и перепроверял заголовки на титульных листах, как внимательно работал над каждой фразой, стиль которых даже в те времена выглядел причудливым и архаичным. Он был похож на талмудиста, который пишет книгу своей жизни.
И Майер действительно начал писать. Он писал письма с предложениями о поставке своего «товара», обращаясь к правителям окрестных княжеств. Причудливый стиль и скрупулезное следование формальностям, пожалуй, можно было назвать специфическим языком гетто, но в этих письмах, безусловно, просвечивала индивидуальность их автора.
«Мне выпала чрезвычайная удача и достался благородный жребий, – так начал он свое послание, – служить Вашей светлости и способствовать в меру моих скромных сил Вашему благополучию. Я готов приложить все мои силы и использовать все доступные мне средства, чтобы достойно служить Вашей светлости и в будущем, когда Вы сочтете возможным оказать мне известную поддержку и предоставите право действовать с одобрения Вашей светлости и действовать в качестве доверенного лица. Я решаюсь просить Вас об этом в надежде, что не доставлю Вам чрезмерных хлопот, в то же время это поможет мне развить мое коммерческое начинание в самых разнообразных направлениях. Таким образом, мне удастся проложить свой путь и приумножить свое состояние здесь, во Франкфурте».
И как это ни удивительно, наступил день – это было 21 сентября 1769 года, – когда взорам жителей одного из бедных кварталов Еврейской улицы предстало нечто весьма любопытное. Некий сутулый молодой человек с черной бородой прибивал вывеску на одном из домов Посудной улицы. На вывеске был изображен герб земли Гессен-Ханау, а ниже шел текст следующего содержания: «М.А. Ротшильд, официальный придворный торговый агент Его Высочества принца Уильяма Гессенского».
В то время такое звание было почетным, но не исключительным. Оно только подтверждало публично, что его владелец имел разрешение двора заниматься той или иной деятельностью, и не накладывало никаких обязательств на принца и не давало никаких особенных преимуществ Майеру.
Тем не менее, это событие вызвало определенное волнение среди соседей. Новоиспеченный «лендлорд» с Посудной улицы сделал то, что давно собирался сделать, – он продал свою четверть дома братьям. И если до сих пор отец Гутеле весьма неблагожелательно относился к браку своей дочери с Майером, то теперь он сдался и позволил ей выйти за него замуж. Новый титул также избавлял Майера от некоторых неудобств, от которых обычно страдали евреи. Это был своего рода пропуск, который позволял относительно свободно передвигаться из одного герцогства в другое.
Теперь, когда Майер шел по Посудной улице, он останавливался на мгновение