Двойное дыхание (сборник). Татьяна Соломатина
строя сама.
Как раз не так давно она выплыла из затяжного романа, похудев до костей от разочарования очередного непопадания и чуть было не постарев и окончательно не обозлившись от горя вечного несоответствия. Это была внезапная душераздирающая страсть – до тех пор у Машеньки всё было ровнее. Красивые ухаживания, приятные отношения и недолгое послевкусие увядших роз. Это же началось сразу, вылилось мутным водопадом и оставило после себя запах палёного мяса, хорошо знакомого по прижиганию сосудов или не такой, инвазированной чуждыми клетками, ткани шейки матки электрокоагулятором. Нет-нет, Машенькин дар подействовал и в этом случае. Она знала, чего ждать. Но порой уж лучше слишком яркий многомерно плоский Босх, чем серый пейзаж акварели.
Сказать, что Маша была жертвой в том безумном тандеме, значило бы – обмануть. Её изучали, но и она изучала. Она была экзотической птахой, но и он был необычным представителем мира полумифических носорогов и буйволов. Ему нравились изящные славянки породы ля рюс, но и её привлекали безумные татаро-монгольские парни. В общем, спустя два года бесконечной, скальпирующей душу химиотерапии они расстались. Оставив друг другу на память по выжженной пустыньке где-то в предгорьях извилин головного мозга и очажки заболоченности в прежде чистых реках сердечных камер. Он обнёс вновь созданную геологию высокими заборами и накрыл прочными саркофагами, поразвесив для пущей надежности таблички со значками радиоактивности и надписями: «Осторожно! Злая Маша Полякова! Опасно для жизни!» Она же, напротив, быстро погрузилась в пучины МЧС, полные красивых и не очень тел самцов, интересных и так себе характеров, решив, что душевный биогеоценоз восстановится сам собой.
А тут и очередная научная конференция приключилась. Надо сказать, что Мария Сергеевна, кроме лечебной работы, активно занималась и работой научной. Ещё с четвёртого курса. Тогда она активно помогала нынешнему академику, действительному члену, имеющему к тому же весьма светлую голову, – тогда всего лишь профессору, – собирать материал на тему биофизики гестозов. Ибо вся их биохимия уже была выучена и ловить там было нечего. А вот под биофизику кряжистый мэр, скомкав кепку, лихо отвалил бюджетных средств, на славу побанкетничав с кем-то там из университета имени архангельского рыболова, светлая ему память. Рыболову, а не мэру. У последнего в тот момент не то родственница беременная была, не то правительственная программа, наказавшая усилить репродуктивное здоровье, – история умалчивает. Но поскольку профессора – биофизический и акушерско-гинекологический – давным-давно были соседями по дачам, так и тему совместную продвинули, чтобы быстрые разумом аспиранты поставляли бесперебойную качественную закуску во славу российской науки. А Маша была профессором профильным, замечена ещё во времена студенчества как дева исполнительная и сообразительная, да ещё и анамнезом в виде академических родителей не запачканная. Работать будет за идею и обещание «сразу после» защитить кандидатскую