Магистр. Евгений Малинин
Ты когда услышал, кто мой учитель, пообещал, что запросто устроишь мне встречу с президентом Лиги и сам поддержишь мою просьбу о вступлении в ее ряды. Еще говорил, что ты моя единственная надежда. А как камушек увидел, так и вообще сказал, что я твой лучший друг и могу уже считать себя членом Большого Круга.
– Какой камушек? – Глазки беля Хакума открылись окончательно.
– Да вот этот… – И тут я выдернул прямо из-под носа у непроспавшегося хозяина каравана крупный, мягко засветившийся желтым топаз.
Теперь у беля открылись не только глаза, но и рот. Через секунду он спрятал свою пасть в рыжей бороде, притушил алчный блеск в глазах и недоверчиво произнес:
– Ты вчера вечером показывал мне этот камень?..
– Конечно! – нагло соврал я.
– И Бастаг его тоже видел?
– Я думаю, – на моей физиономии проявилась двусмысленная усмешка, – иначе с чего бы ему так странно подмигивать?..
– А мне он говорит, что ничего не помнит. Я, говорит, усадил тебя в кресло, а потом этот малый – ты то есть – тут же приказал: «Отведи беля к нему в комнату и не оставляй его одного»… Больше, говорит, ничего не видел и не слышал…
– Ну, это ты сам со своим человеком разбирайся, что он тебе голову морочит… – Я безразлично поскреб зачесавшееся колено.
– И разберусь, – сурово буркнул Хакум. Затем он, непроизвольно бросив еще один взгляд на мой кулак, в котором был зажат топаз, толкнул пятками своего верблюда и порысил в голову каравана.
Когда он достаточно удалился, я наклонился к има Ухтару и тихо прошептал ему на ухо:
– Вот я сделал первый шаг к тому, чтобы назваться твоим сыном.
– Сам Ариман послал тебя мне на помощь!.. – прошептал старик в ответ.
– Не Ариман, а Ахуроматта, – тихо поправил я его. И мой тихий шепот едва не сшиб старика с облучка повозки на землю. Огромные очумевшие глаза немо уставились мне в лицо.
Старый Ухтар был настолько ошарашен, что молчал всю оставшуюся дорогу до Харкорума. Через два часа проснулся Орзам, и Уртусан покормила его, удивляясь и радуясь его аппетиту. Има Ухтар тоже с довольным видом оглядывался на сына, постепенно успокаиваясь.
В город караван вошел около полудня, когда солнце расположилось в зените и поливало землю совсем не осенним теплом. Городок был маленький, пыльный, но густонаселенный и шумный. Сразу за воротами караван свернул на узкую улочку, тянущуюся между городской стеной и небольшими деревянными домиками городской бедноты. Пройдя по этой улочке пару кварталов, караван повернул направо, на более широкую улицу и почти сразу вышел к гостинице с примыкающим к ней обширным двором и хозяйственными постройками. Весь этот «гостиничный комплекс» был обнесен крепким забором.
Повозки и навьюченные животные медленно входили во двор гостиницы, а бель Хакум хмуро сидел на своем верблюде у ворот, наблюдая за размещением каравана. Когда наша повозка въехала в ворота, он толкнул пятками своего скакуна и, приблизившись, негромко пробурчал:
– Илия, освободишься – подойди ко мне…
Я