Кольдиц. Записки капитана охраны. 1940–1945. Рейнхольд Эггерс
апелляцию, и лейтенант Северт вернулся в Кольдиц свободным человеком. Каков же был энтузиазм среди всех пленных в лагере! Старший польский офицер, адмирал Унруг, в Первую мировую войну командовавший немецкой подводной лодкой в германском военно-морском флоте, выдвинул протест против оскорблений польского народа, произнесенных в суде. Напрасно наш комендант старался опротестовать вердикт апелляции. Его вмешательство только все усугубило: в результате отдание чести в Кольдице между немцами и военнопленными практически прекратилось до тех пор, пока наш прославленный доктор не попытался восстановить данную практику год спустя. Единственными случаями, когда нам отдавали честь, являлись ежедневные построения или переклички. В других случаях офицеры, самое большее, медленно вставали, когда мы входили в их помещение, или с неохотой вынимали руки из карманов или трубки изо рта, когда мы заговаривали с ними. В их помещение мы заходили не часто, а говорить по возможности старались только со старшими офицерами различных национальных групп и через их официальных переводчиков. Но из-за этого инцидента мы потеряли свой престиж.
Решение суда в 1941 году очень усложнило положение дел в Кольдице. Оно стало не только упреком коменданту, раньше приказывавшему записывать и наказывать нарушителей в деле по отданию чести, но и выявило расхождения во мнениях среди нас, четырех немцев, которые в качестве лагерных офицеров (или дежурных офицеров) находились в постоянном контакте с пленными. Мы присутствовали на ежедневных построениях, устраивали (проводили) обыски, отбирали бесчисленные просьбы, «инспектировали» занимаемое ими помещение и так далее. Нашим делом было наметить стандарт дисциплины, делом коменданта – его установить.
К сожалению, и у нас четверых бытовали двойные стандарты. В то время я был ЛО-3 (лагерным офицером 3). ЛО-1 являл собой энергичную и яркую личность. Он любил сражения, любил жизнь, слыл большим шутником, не гнушался выпить и, по мнению англичан, единственный обладал чувством юмора. Иногда он называл их «и так далее». На построениях он объявлял французов, бельгийцев, голландцев, поляков «und so weiter»[7]. Однажды британцы устроили эстрадное представление в театре с группой «Und so weiter». Этот офицер не очень беспокоился о дисциплине, в жестком военном смысле этого слова. Как и я, он был школьным учителем и думал, что знает, как обращаться с лагерными «плохими мальчиками».
ЛО-2 был капитаном кавалерии, взрывался при малейшей провокации, как очень скоро обнаружили пленные, и буквально синел в эти минуты. Он страдал от смертельно высокого кровяного давления. В отношениях со своими подопечными ЛО-2 признавал только жестокость и насилие.
Что же касается меня, ЛО-3, то я не был за мир во что бы то ни стало, но скорее снова ощущал себя в положении школьного учителя, справляющегося с непослушными школярами. Я знал, что главной целью непокорного класса всегда было вызвать у обладающего властью лица гнев, каковы бы ни были последствия. Кроме того, я
И так далее