Побег из армии Роммеля. Немецкий унтер-офицер в Африканском корпусе. 1941-1942. Гюнтер Банеман
что и ты, – воду! – ответил Йозеф.
– Ну конечно, здесь же полным-полно рек. Запомни, отсюда до Триполи наберется от силы десяток мест, где есть вода, – саркастически заметил я. – Нам ее никто не поднесет. Мы должны будем взять ее, и, когда дело дойдет до этого, нас встретят пулями. Вот увидишь, у каждого крана кто-то стоит, каждая цистерна имеет часового и каждый колодец, если таковые здесь имеются, охраняется не хуже любого банка.
– Значит, каждый раз, когда нам захочется попить, нужно будет устраивать целое сражение, – задумчиво произнес Йозеф.
– Если мы сумеем добраться до прибрежной Киренаики, с водой и пищей у нас проблем не будет, – сказал я. – Туда всего километров четыреста, но я съем свою шляпу, если дорога не будет набита патрулями. А когда мы проедем Эль-Тазалу, то окажемся за пределами прифронтовой зоны, а там уж военных полицейских будет как вшей на голове, – заметил я, вытащив из портфеля карту и изучая ее. – До Эль-Адама около ста километров, до Акромы – еще полсотни, до «Белого дома» на Виа-Бальбия – шестьдесят и около двухсот до Дерны, если ехать по Виа-Бальбия.
– Недалеко, – сказал Йозеф. – Но это напоминает мне бег с препятствиями.
Я кивнул.
– Добравшись до Эль-Адама, надо будет держать ухо востро. Я уверен, что теперь уже любой солдат знает, что мы в бегах.
– А я думаю, что ты ошибаешься, – сказал Йозеф. – О нашем побеге ставка сообщит по служебным каналам только на контрольно-пропускные пункты, военной полиции и гестапо, поскольку если сообщить повсюду, то наверняка найдутся желающие последовать нашему примеру, во всяком случае итальянцы.
– Может, ты и прав, но рассчитывать на это нельзя, – произнес я. – А теперь давай снова заберемся на эту скалу. Взглянем еще раз, что движется внизу.
– Только не я! Я растянул себе все связки, пытаясь влезть туда, – застонал Йозеф.
– Хорошо, полезу я, а ты пока заправь мотоциклы. Нельзя уезжать не осмотревшись. Пыль, которую мы поднимем, легко может нас выдать, – сказал я и полез на скалу.
Вскоре я понял, что Йозеф прав, – солнце жгло как огонь, и скалы были горячими, словно раскаленный металл. Всякий раз, когда моя нога срывалась на непрочно стоявшем камне и я был вынужден хвататься за скалу, я обжигал себе пальцы. Из-под скатывавшихся вниз камней выскакивали скорпионы и многоножки. Укус местного скорпиона может быть смертельным, а если не умрешь, будешь несколько недель валяться в постели, крича от боли в сведенных судорогой ногах и руках.
Наконец, я забрался на самый верх скалы и увидел, что над ней поднимается гребень другой. Так что я был почти незаметен на фоне ярко-голубого неба.
Я огляделся и увидел, что над пустыней, как над пудингом, поднимались волны горячего воздуха. Я сильно потел, но на коже не было ни пятен, ни влаги – все мгновенно испарялось. Дорога Тарик-эль-Абд, видневшаяся вдали, представляла собой хаотичное переплетение следов автомобильных шин и танковых гусениц. Поверхность Ливийской пустыни, покрытая барханами, уходившими за горизонт, словно море волнами, была совершенно пустой. Ничто не двигалось, не было