Субмарины-самоубийцы. Секретное оружие Императорского флота Японии. 1944-1947. Ютака Ёкота
ли я управлять боевым оружием. И если я выдержу его, меня допустят к дальнейшей подготовке, а потом, возможно, и назначат на задание. Сломя голову я помчался в свою комнату поделиться новостями с моим лучшим другом, главным корабельным старшиной Ёсихито Ядзаки. Свой первый выход на «кайтэне» он совершил только вчера. Я засыпал его вопросами, так что он в конце концов поднял руки, сдаваясь.
– Да успокойся ты, Ютака, – остановил он поток моих вопросов. – Тебе вряд ли стоит меня так расспрашивать. Каждый из нас должен сам почувствовать «кайтэн». И все «кайтэны» хоть немного отличаются один от другого по своим свойствам. Так что ты должен сам все это освоить. Здесь я тебе не помощник.
Но он все же помог мне тем, что набросал на бумаге схему, которую я мог использовать для ориентировки под водой. На ней я отметил все курсовые углы, скорости и, самое главное, время в секундах, то есть обозначил свой путь на каждом отрезке своего маршрута. Шел уже двенадцатый час ночи, когда мы стали укладываться спать. Раздеваясь, Ядзаки приостановился и произнес:
– Не оплошай завтра, Ютака. Если все пройдет нормально, тебя допустят к дальнейшему. Здесь любят тех, кто лихо носится на своем «коне». – Сказав это, он лег и сразу же уснул.
Но мне не спалось. Я продолжал прокручивать в мозгу все те вопросы, о которых следовало позаботиться. Не села ли батарейка в моем карманном фонарике? Я не мог позволить себе остаться без запасного освещения, если бы вдруг вырубилось электричество в моей кабине. А мой секундомер? Как давно я проверял его на точность хода? Если он подведет меня, я могу врезаться в скалу или пойди на дно как камень. И вся моя предыдущая подготовка пропадет впустую.
Затем я подумал о своем завещании. Вдруг завтра под водой со мной что-нибудь случится? Я хотел бы оставить хоть несколько слов. Так что надо будет захватить с собой карандаш и бумагу.
Все эти мысли и множество других крутились у меня в голове, не давая заснуть. Не в силах лежать в кровати, я встал и начал разбирать свои пожитки. Будет нехорошо, если кто-то станет копаться в них перед отправкой на родину и обнаружит беспорядок. Я заглянул в свою тумбочку, и то, что я там увидел, заставило меня ужаснуться. Все ее верхнее отделение было забито грязным бельем и одеждой, являя собой в высшей степени отвратительное зрелище. Что же случилось с всегда щеголеватым курсантом летного училища Ёкотой с Цутиуры? В летном училище от меня, как и от всех других, требовали, чтобы мы хранили каждый предмет нашей одежды на раз и навсегда определенном для него месте. Каждый вечер я стирал все испачкавшееся за день, так что мои личные вещи на следующий день могли пройти самую тщательную инспекцию. Но в расслабляющей атмосфере Оцудзимы я явно забросил старые привычки. Ну и неряхой же я стал! Я отобрал грязные вещи, чтобы пойти их постирать. Старшина Одзава, разбуженный моей возней, сердито выглянул из-под одеяла.
– Что ты там затеял, Ёкота? – свирепым шепотом спросил он, старясь не разбудить остальных. –