Ни страха, ни надежды. Хроника Второй мировой войны глазами немецкого генерала. 1940-1945. Фридо фон Зенгер
укреплялись теперь благодаря войне. Италия стала для меня вторым домом.
Чтобы выработать объективную оценку южного партнера Германии, необходимо учесть множество факторов, а именно политические тенденции, историю и традиции, различия между, так сказать, фасадом итальянского режима и того, что за ним.
Фасад представлял собой фашистский режим, связанный с монархией. Когда восемнадцать лет назад фашисты захватили власть, они сохранили монархию, зная, что она слишком глубоко укоренилась в умах людей, особенно здесь, в Пьемонте, где правящая династия пребывала на троне на протяжении последних восьми столетий. Монарх мог рассчитывать не только на исторически сложившееся уважение к королевской власти, но и на уважение лично к нему, ведь он правил почти сорок лет. Во время Первой мировой войны он сначала сохранял нейтралитет своей страны, а потом вступил в войну на стороне победителей.
Внешне фашизм только укрепил позиции монархии. Он сделал свой выбор в ее пользу и мог теперь силой подавлять антимонархические движения, всегда существовавшие в Италии. Таким образом, фашизму удалось заручиться поддержкой различных консервативных кругов, а последовавшая за этим видимость межпартийной борьбы доставляла удовольствие многим гражданам. И все же такое общественное примирение было обманчивым. Не могут во главе государства стоять одновременно монарх и диктатор. Между ними всегда будет соперничество, даже если монарх отречется от всех своих политических позиций и прав. Виктор-Эммануил III поступил наоборот.
Наиболее трезво мыслящие представители общества давали монарху больше шансов на выживание, поскольку с их помощью обеспечивалась некая преемственность, тогда как власть фашистского диктатора была такова, что рисковала собственным будущим. То же самое было и в Германии. Человек, сумевший захватить власть путем государственного переворота или иных политических потрясений, приобретает на некоторое время такое влияние, что не может быть и речи о нормальном преемнике. Чем дольше правит диктатор, тем моложе должен быть преемник. Однако и в Германии, и в Италии это шло вразрез с традицией награждать «старых сотрудников» и умиротворять оппонентов. Следовательно, если диктатура желает увековечить себя в новом и продолжительном правлении, придется обойти старых соратников и прочих активных политических деятелей в пользу молодого кандидата в преемники. А любой подобный поворот обязательно включает насилие. Таким образом, видимая сила правительства без законодательного базиса оказывается слабостью – реалия, которую мало кто предвидел.
Многие итальянцы рассматривали монархию как гарантию от каких-либо потрясений в случае смерти или падения диктатора. Они связывали свои надежды с вековой традицией, по которой монархия окажется твердой скалой перед лицом политических бурь, временно утихших или скрывающихся в глубине происходящих событий. Многие считали, что, поддерживая монархию, они делают выбор