В тени побед. Немецкий хирург на Восточном фронте. 1941-1943. Ханс Киллиан
по нему заметно. С чувством отвращения мы покидаем крепость и едем вдоль Даугавы. На том берегу реки расположено летное поле. Периодически приземляются и стартуют «юнкерсы». Налажена транспортировка наших тяжелораненых.
Выехав за пределы Даугавпилса, мы шныряем взад и вперед по улицам небольшого городка в поисках второго русского склада. И в конце концов обнаруживаем его на какой-то тихой улочке. Охраны нет, двери широко распахнуты. Видимо, до нас здесь уже кто-то побывал. Удивленно озираясь, мы с Густелем проходим по комнатам, сплошь забитым различными материалами, где наряду с самыми современными аппаратами для специальных исследований хранятся всевозможные инструменты и предметы медицинского оборудования: хирургические инструменты всех типов, полностью укомплектованные наборы для нейрохирургии, для хирургии верхних и нижних конечностей и грудной клетки. Густель роется в ящиках.
– Посмотри, – кричу я ему, – нет ли где скоб Киршнера. Ты ведь знаешь, они выглядят как никелированные подковы.
– Я уже ищу, господин капитан.
– И как успехи? – спрашиваю я с нетерпением.
– Никак. Пока ничего.
– Ищи дальше.
Между тем я тоже копаюсь в инструментах. Мне бросается в глаза, что русские хирурги выбрали совсем немного элегантных и легких инструментов. Большинство моделей грубые и тяжелые, но почти все они из Туттлингена.
Переходим из комнаты в комнату, от полки к полке, роемся во всех шкафах, во всех ящиках. Ничего. Но ведь должно быть наверняка!
Мы перекликаемся. То Густель зарывается в куче коробок, то я. Вдруг, уже упав духом и собираясь бросить это занятие, я натыкаюсь на плоские коробки, раскрываю одну и не верю своим глазам. В упаковке лежит настоящая первоклассная скоба Киршнера в комплекте с гаечным ключом.
– Густель! – кричу я. – Дружище, иди сюда, вот они. Хватай сколько можешь и неси в машину.
Мы упаковываем 120 комплектов скоб и тащим их к машине. Приличный вес, нечего сказать, – даже колеса проседают.
– Поезжай не торопясь, Густель, теперь рисковать нельзя.
Он сияет. Я чувствую себя Санта-Клаусом. Со склада мы с ходу отправляемся по всем лазаретам и распределяем скобы Киршнера. Одну упаковку оставляем себе.
Коллеги тоже сияют от счастья. Теперь они наконец-то могут как следует вытягивать сломанные конечности.
Еще одно несчастье
По радио ежедневно звучат фанфары. Специальные сообщения о великих победах. Сводки новостей вермахта полны оптимистических прогнозов. Но потери возрастают, госпитали танковой дивизии, сражающейся на линии фронта прямо перед нами, переполнены. Подразделения медицинской службы, о которых вермахт никогда не сообщает, находятся в критическом положении. Госпитали Даугавпилса не справляются с работой. Самолеты не успевают перевозить раненых. Теперь остается надеяться только на то, что скоро для санитарных машин откроется дорога на Каунас.
В середине месяца, 15 июля 1941 года, в нашу армию с визитом прибывает генерал-фельдмаршал фон Браухич.