Фюрер, каким его не знал никто. Воспоминания лучшего друга Гитлера. 1904-1940. Август Кубичек
жеманство.
Вечерняя прогулка по Ландштрассе была в те годы любимой привычкой жителей Линца. Женщины рассматривали витрины магазинов и делали небольшие покупки. Здесь встречались друзья, и молодое поколение предавалось невинным развлечениям. Молодежь флиртовала напропалую, а молодым армейским офицерам это удавалось особенно хорошо. Нам казалось, что Стефания, должно быть, жила в Урфаре, так как она всегда приходила с моста выше главной площади и шла вниз по Ландштрассе под руку с матерью. Мать и дочь появлялись почти ровно в пять часов, а мы стояли и ждали у Шмидторека. Было бы неприличным поздороваться со Стефанией, так как никто из нас не был знаком с этой молодой девушкой. Вместо приветствия был взгляд. И с этого момента Адольф не отводил взгляда от Стефании. В тот момент он менялся, он больше не был самим собой.
Я узнал, что мать Стефании вдова и действительно живет в Урфаре и что молодой человек, который иногда – к большому раздражению Адольфа – сопровождает их, ее брат, изучающий юриспруденцию в Вене. Эта информация значительно успокоила мысли Адольфа. Но время от времени двух этих женщин можно было увидеть в компании молодых офицеров. Бедные, бледные юнцы вроде Адольфа, естественно, не могли надеяться на то, что могут соперничать с этими молодыми лейтенантами в красивой форме. Адольф очень остро чувствовал это и давал волю своим чувствам в красноречии. Его злость в конце концов довела его до стойкой враждебности к офицерскому сословию в целом и всему военному вообще. «Самодовольные болваны» – вот как он обычно называл их. Его страшно раздражало то, что Стефания общалась с такими бездельниками, которые, как он утверждал, носят корсеты и пользуются духами.
Чтобы было ясно: Стефания не имела ни малейшего понятия о том, как сильно Адольф любил ее. Она относилась к нему как к несколько робкому, но тем не менее поразительно настойчивому и верному поклоннику. Когда она улыбкой отвечала на его вопрошающий взгляд, он был счастлив, и его настроение становилось таким, в каком я его никогда не видел: все в мире было хорошо, прекрасно и упорядоченно, и он был доволен. Но когда Стефания, как случалось достаточно часто, холодно не замечала его взгляд, он был уничтожен и готов расправиться с собой и всем миром.
Конечно, все это типично для всех, кто впервые влюбился, и, возможно, появится искушение отмахнуться от чувств Адольфа к Стефании, как от юношеского увлечения. Возможно, так оно и было с точки зрения на это самой Стефании. Но что касается Адольфа, его отношение к ней было больше, чем юношеское увлечение. Тот факт, что оно длилось более четырех лет и даже озаряло последующие годы лишений в Вене, показывает, что чувства Адольфа были глубокими и верными; это была настоящая любовь. Доказательством глубины его чувств является то, что на протяжении этих лет для Адольфа не существовали никакие другие женщины, кроме Стефании, – это так не похоже на обычную любовь мальчика, который всегда меняет объект обожания. Я не могу вспомнить, чтобы Адольф когда-нибудь думал о какой-то