Под прикрытием. Александр Афанасьев
у него было странное имя Джок, словно у собаки, внимания никто не обращал, он был всего лишь частью интерьера, добрым гномом, снабжающим страждущих пивом, элем и виски. А напрасно…
Вот и сейчас хозяин заведения – сегодня он работал сам – нарисовался с новой порцией выпивки, как раз в тот самый момент, когда на столе она закончилась.
– А классно приголубили поросят, ребята… – как бы вскользь, мимоходом заметил он, ловко меняя пустые кружки на полные.
– Да, классно…
– Передайте тому парню, который так метко стреляет, что здесь он в любой день вправе рассчитывать на стаканчик за счет заведения.
– Если узнаем, кто, передадим, – ляпнул Томми, как самый пьяный, и тут же замолк от жесткого толчка локтем в бок.
– Ладно… – самый старший порылся в кармане, достал оттуда купюру, протянул ее хозяину, осторожно встал со своего места, проверяя, может ли стоять на ногах, – с меня, пожалуй, достаточно. На сегодня. Нормально, Джок?
– Вполне, – кивнул хозяин, принимая купюру.
– Я пошел. Не скучайте здесь. А ты, Мэрион, не теряй связи со своим поросеночком. Может, пригодится.
– Вас проводить, полковник?
– Не надо. Дойду. За машиной моей приглядите.
– Хорошо, полковник…
Проводив взглядом покидающего бар «полковника», Джок вышел в подсобное помещение, достал сотовый телефон, по памяти набрал номер.
– Он пошел…
Улица была темной и страшной – фонари давно разбили. Но полковнику не привыкать – на ногах он держался уверенно и шел по вымершей улице, даже не спотыкаясь. Единственной опасностью для него было нарваться на оранжистов[15], но католические кварталы неблизко, и так далеко в набеги они не забирались – понимали, что окружат и перебьют всех до единого.
Полковник жил в угрюмом четырехэтажном здании старой постройки, на втором этаже – большим достоинством квартиры являлось то, что рядом пожарная лестница. Лампочку в подъезде тоже кто-то разбил, лестница, ведущая в квартиру, была узкой, едва разойдутся два человека, но это и хорошо. Если поднимаешься пьяным – не упадешь.
На первом этаже Кевин О’Коннел, «полковник», на кого-то неуклюже натолкнулся. Будь он трезвым – этого бы, конечно, не произошло…
– Простите… – автоматически произнес он.
– Да благословит тебя Господь, Кевин, – раздалось в ответ, – да наставит он тебя на путь истинный.
Услышав этот голос, Кевин вздрогнул – сердце на какой-то момент замерло, а потом пустилось отплясывать сумасшедшую джигу. Тело мгновенно покрылось холодным потом. Этот голос часто приходил к нему по ночам – в кошмарных снах…
– Что встал, Кевин? Пошли…
– Что вы здесь делаете? Вы же…
– В отставке, в отставке… И заметь, Кевин, тебя я никому не передал, законсервировал. Выполнил свое обещание. Если бы тебя начал вести кто-то другой, скорее всего, тебя бы уже закопали с простреленной башкой и коленями. Так что свои обязательства по отношению к тебе я честно выполнил.
– Что вам нужно?
– Нужно… – священник, чье лицо почти полностью скрывал