Внук Донского. Максимилиан Раин
предложил я. – А сам во сколько себя оценишь?
Пацан задумался, шевеля губами и изрек:
– На два рубля и три десятков деньгов сладилися бы.
– Да ты на десяток рублей сгодишься! – решил подколоть его.
– Ино правда есть! – заблестел глазами пацан и решил сделать мне сомнительный комплимент. – А тя, аще учревити[255], за рубль с полтиной продати леть, ино лишче.
– А чего так мало? – полезла из меня обида.
– Плоть здрава, кости и зубья целы, союзны. Се ладом[256] есть. А руце[257] теи белы, малотяжны. Се худо есть. Дельма утех ты негож, бо ут и сечен еси, поне уд тей прост и сомерен, – обрисовал меня Тюха.
Ишь, какой деловой! Углядел все детали. Блин, как лицо моё полыхнуло. Руки сами потянули вниз холстину. Матюгнулся от неожиданности и смущения.
– Не буеслови[258], Митко? – возмутился рыбачок. – Несть боголепно сие.
Ещё один воцерковлённый по самое не могу деятель на мою голову свалился. Весьма кстати подплывали к берегу. Показав, куда рулить, выпрыгнул из ялика на берег за своей одеждой, придерживая на бёдрах холстину.
В зоне видимости от моих кустиков метров в ста намечалась драка. Группа подростков приставала к знакомому мне младшему музыканту, сопцу. Интересно, где же его сотоварищ? По всему выходило, что местная пацанва соблазнилась сегодняшним невеликим гонораром музыкантов. Успел натянуть только штаны и босиком помчался к мальцу на помощь. Противники, численностью в пять морд, показались слишком рослыми, чтобы мне с ними со всеми справиться. Манерой держаться они явно косили под «основных на районе». Придётся как-то с ними решать дела миром, или не уйти тогда отсюда без попорченной шкуры.
– Здорово, ребята! – радостно поприветствовал хмуро взирающих на меня подростков.
– Отнуду ты сякий пришед, холоп? – недружелюбно поинтересовался их главарь со скуластым волевым лицом.
– Я здешний, галичанин. Дмитрием звать. И не холоп я вовсе. Вот, с другом своим тут гуляем, купаемся. Он вам чего-то плохое сделал? – отчаянно пытался найти мирный исход, но уже вибрирующим копчиком ощущал неминуемость драки.
– Чуждец ты еси по речи, – влез с пояснениями кругломордый парнишка. – Неси галичин.
– Идите по-хорошему отсюда, пока целы! – повысил градус угрозы в голосе.
– Сам отзде[259] пеши в Египту к воньливым каркодилам, холоп руды[260]. Единаче[261] теи ушеса ослячьи исторгнем[262], – нервно заорал главарь.
Ишь, какой начитанный парняга, етиего. Про крокодилов знает. Когда и где он только успел их обнюхать? Вспомнилось детское: «Какой зверь ходит лёжа?»
– Почто лыбишися? – разозлился до невменяемости главарь. – Днесь буде слезьми горьки источатися.
И размахнулся этак молодецки, с намерением влепить мне леща. Слишком широкий замах позволил мне поднырнуть и с силой ткнуть противника в область солнечного сплетения. Скуластый со стоном согнулся.
Завертелась драка. Налетели сразу все остальные четверо. Отбежал