Самый длинный день. Высадка десанта союзников в Нормандии. Корнелиус Райан
Франции их названия были незнакомы – Вьервилль, Кольвилль, Ла-Мадлен, Сен-Мер-Эглиз, Шеф-дю-Пон, Сен-Мари-дю-Мон, Ароманш, Люк. Здесь в малонаселенной провинции война была не такой, как в больших городах. Тысячи местного населения были угнаны на работы. Те, кто остался, должны были часть времени проводить на работах в строительных батальонах. Но свободолюбивые и независимые нормандцы делали только то, что было абсолютно необходимо. Они жили каждодневной жизнью, ненавидели немцев и с нетерпением ждали дня освобождения.
Дом матери тридцатиоднолетнего адвоката Мишеля Ардле стоял на холме неподалеку от деревни Вьервилль. Деревня еще не проснулась. Мишель стоял у окна гостиной и смотрел в бинокль на едущего верхом немецкого солдата. Солдат ехал по направлению к морю. С каждой стороны к седлу были приторочены несколько луженых бидонов. Это была забавная картина – массивный лошадиный круп, болтающиеся бидоны и венчающая ансамбль солдатская каска, похожая на кастрюлю.
Ардле наблюдал, как солдат проехал по деревне, миновав церковь с остроконечным шпилем, затем доехал до бетонной стены, которая отделяла дорогу от морского берега. Здесь он слез с лошади и взял с собой все бидоны, кроме одного. Внезапно из-за стены появились три или четыре солдата, которые быстро схватили бидоны и тут же исчезли. Верховой взял оставшийся бидон и, взобравшись на стену, двинулся по направлению к большой, окрашенной бежевой краской летней вилле. Вилла была окружена деревьями, которые обрамляли также и лужайку, граничащую с пляжем. У самой виллы немец опустился на колени и передал бидон в руки, которые, казалось, выросли прямо из-под строения.
Подобная картина повторялась каждое утро. Немец никогда не опаздывал. Он всегда развозил утренний кофе в это время. С кофе начинался день для артиллерийских расчетов, спрятанных в блиндажах и бункерах на этом участке побережья. Эти мирные с виду пляжи, тянущиеся вдоль извивающейся береговой линии, на следующий день станут известны всему миру как пляжи «Омаха». Мишель взглянул на часы. Было шесть пятнадцать утра.
Эту процедуру он наблюдал уже много раз. Она всегда забавляла его. Отчасти из-за вида солдата на лошади, отчасти потому, что все немецкие маскировки и секреты легко обнаруживались благодаря немецкой пунктуальности и обязательному утреннему кофе. Но это развлечение отдавало привкусом горечи. Как и все нормандцы, Мишель ненавидел немцев. Ненавидел давно. Особенно ненавидел сейчас.
Уже в течение нескольких месяцев Мишель следил за немецкими строительными батальонами, которые постоянно рыли тоннели в прибрежных склонах. Он видел, как они строят на песке препятствия и устанавливают тысячи смертоносных мин. Но на этом они не остановились. Они со свойственной немцам методичностью снесли длинный ряд разноцветных летних вилл и коттеджей, протянувшихся вдоль моря. Их было около ста, но сегодня осталось только семь. Остальные были снесены не только для того, чтобы расчистить обзор артиллерийским батареям, но и потому, что немцам нужны были