Битвы Третьего рейха. Воспоминания высших чинов генералитета нацистской Германии. Генри Бэзил Лиддел Гарт
на приобретение силы, «государственный деятель очень скоро столкнется с теми или иными препятствиями, из чего сделает вывод сначала об угрозе для своих планов, затем для престижа нации и в конце концов – для существования государства. После этого он станет рассматривать свою страну как сторону, подвергшуюся нападению, и втянет ее в оборонительную войну».
Чувство гуманизма неизменно присутствует в его зачастую ироничных комментариях по поводу существующей тенденции пересматривать и отменять приговоры истории. Он писал: «Я нахожу весьма неудобным то, что больше не могу считать Нерона обычным чудовищем, который освещал себе путь кострами, на которых сжигал христиан, а должен рассматривать его как мудрого, хотя и несколько своеобразного диктатора». Возможно, он таким образом выражал сомнение в новой морали, провозглашенной нацистами? А сколь глубока и исполнена смысла его известная эпиграмма «Интеллект без воли бесполезен, а воля без интеллекта опасна»? Нельзя не припомнить еще одно из размышлений Зекта, содержащее мудрое предостережение: «Утверждение, что война есть продолжение политики, только другими средствами, стало просто словесным штампом и поэтому не может не считаться опасным. Можно сказать иначе, и это будет чистой правдой: война есть банкротство политики».
В то же самое время стремление Зекта держать армию в стороне от политики несет в себе определенную опасность. Явно выраженное профессиональное отчуждение, строгое разделение, которое он проводил между военными и политическими кругами, в конечном итоге вели к ограничению сдерживающего влияния военных на авантюры государственных деятелей.
Профессионал, созданный по образу и подобию Зекта, был бы современным Понтием Пилатом, демонстративно умывающим руки и отказывающимся от ответственности за приказы, которые исполняет. Чистая военная теория имеет дело с крайностями, которые довольно сложно совместить с мудрой политикой. Когда солдаты сосредотачиваются на абсолютно военной цели и не задумываются о глобальной стратегии, они более склонны принять политические соображения, которые, хотя и кажутся правильными в свете чистой стратегии, заводят политику за ту черту, где еще можно остановиться. Экстремистские военные цели слишком сложно увязать с умеренностью в политике.
Эта опасность будет увеличиваться, поскольку профессиональное мнение, олицетворяемое Генеральным штабом, на практике вовсе не является единым, каким должно быть в теории. Немалую роль здесь играют внутренние политические течения, личные амбиции. Зект писал: «История Генерального штаба… в целом была историей плодотворной позитивной работы; она также поведала о высокомерии и надменности, о тщеславии и зависти, словом, обо всех человеческих слабостях, о борьбе гениальности с бюрократической рутиной, о сокрытии славных побед и горьких поражений. Она засияла блеском славы выдающихся личностей, но осталась достаточно трагичной». И эти слова вполне применимы