Одни сутки войны (сборник). Виталий Мелентьев
наскочить на разведчиков. Прибытие пополнения показывает, что «язык» у разведчиков из старой дивизии. Полагаю, что это связист.
– Почему вы не спрашиваете, каким образом донесение появилось у меня на столе?
– Полагаю, вы сообщите об этом. Впрочем, в группе Зюзина было две рации. Учитывая строптивый характер лейтенанта, могу предположить, что по выходе в тыл он разделил свою группу на подгруппы. Эти избежали засады и теперь вышли на связь. Хотя… Хотя скрупулезность Матюхина заставила бы его упомянуть имя радиста… Да… радиста не было. Радист, видимо, погиб, иначе Матюхин не доносил бы: может быть, выйдем на связь.
Лебедев еще продолжал размышлять вслух, до предела напрягая мозг, когда у него мелькнула мысль, совершенно независимая от всего, чем он жил и о чем думал, мысль, что от него, вероятно, пахнет луком. Он мгновенно покраснел, точно так, как несколькими часами раньше бледнел, стоя на этом самом месте.
Член Военного совета, который сидел в углу, у окна, и наблюдал за всем, что происходило в горнице, встал и по привычке начал ходить – легко и неслышно. Командующий с неприязнью посмотрел на него и вдруг подобрался, выпятил грудь и из стареющего, уже рыхловатого генерала превратился в того лихого рубаку-конника, стройного и вместе с тем тяжелого, каким был полтора десятка лет назад.
– Ясно! – властно и зычно произнес он и совсем забыл, что собирался поймать Лебедева на просчете в определении вида связи, с помощью которой разведчики передали донесение.
Сейчас для командующего все это стало прошлым и неважным. Он увидел большее, поверил в него и стал самим собой, то есть человеком, который умеет отбрасывать мелочи, умеет видеть главное и ради этого главного ломать все и всех.
Он резко, почти грубо выхватил из рук Лебедева бумагу с текстом донесения, почти швырнул ее перед начальником штаба.
– Пишите! Вместо «товарищ майор Лебедев» – «получено донесение». В конце, после слова «поймы», сделайте приписку: «Данные подтверждаются анализом ранее полученных сведений. Выдвигаю к пойме танковый и противотанковый резервы, прошу немедленно согласовать возможность массированного ночного авиационного удара по районам дислокации резервов противника». Моя подпись. Зашифруйте и – лично командующему фронтом. Вызовите танкистов. – Подумал и добавил: – И артиллеристов.
В горницу вошли вызванные офицеры. Они увидели, как недвижимо в центре стояли майор и подполковник, как мягко, размеренно кружил за их спинами маленький стройный генерал, и чутьем поняли: дело в этих двух – подполковнике и майоре, опасливо, но с уважением покосились на них и стали несколько в стороне.
– Голошубенко! – обратился командующий к танкисту. – Немедленно выдвигай все танки и артиллерию вот на этот рубеж! – Командующий показал на карте. – Двигаться только лесом. Пехоту и спецчасти подтянешь позже. Азарян! Создать противотанковую оборону. Двигаться так же. Позиции занять в сумерках. Идите договаривайтесь.
Командующий, видимо, готовился отдать еще какие-то распоряжения, но его перебил член