Золотой дождь. Джон Гришэм
я могу справиться с вашим завещанием, – заверяю я, но не очень-то ловко. – Просто оно касается больших денег, и я…
– Ш-ш-ш-ш! – шипит она яростно, наклонившись еще ближе ко мне. – Не говорите о деньгах, – и зыркает по сторонам, словно вокруг кишат воры. – Я просто не желаю об этом говорить, – настаивает она.
– О’кей. Не имею ничего против. Но, мне кажется, вам сначала надо побеседовать насчет завещания с налоговым инспектором.
– Об этом мне говорил и мой прежний адвокат, но я не хочу. Насколько я понимаю, адвокат есть адвокат, а завещание – просто завещание.
– Правильно, но вы могли бы сберечь кучу денег на налогах, если бы продумали тщательнее, как распорядиться своим имуществом.
Она качает головой с таким видом, будто я законченный идиот.
– Я ни цента не сэкономлю.
– Извините, но, мне кажется, это все же возможно.
Она кладет руку, всю в коричневых старческих пятнах, на мое запястье и шепчет:
– Руди, позвольте мне объяснить. Мне налоги ничего не будут стоить, потому что завещание войдет в силу после моей смерти. Правильно?
– Да, правильно. Но что скажут наследники?
– Вот поэтому я и обратилась к вам. Я очень на них зла. И поэтому хочу лишить их наследства. Обоих сыновей и некоторых внуков. Лишить, лишить, лишить! Они ничего не получат, понимаете? Нуль без палочки. Ни пенни и ничего из мебели. Ничего!
Ее взгляд становится жестче, вокруг рта стягиваются морщинки. Она изо всех сил сжимает мое запястье, хотя и не осознает этого. Какое-то мгновение она не только сердится, но явно страдает.
На другом конце стола между Боско и Н. Элизабет Эриксон вспыхивает спор. Он орет и ругает «Скорую помощь» и государственную систему страхования, которая должна обеспечивать из федеральных фондов медицинское и больничное обслуживание престарелых, и вообще поносит всех республиканцев, а она указывает на какую-то бумажку и пытается объяснить, почему из фондов социального обеспечения не оплачиваются счета некоторых врачей. Смут медленно встает и подходит к ним узнать, не может ли он чем помочь. Букеровский клиент отчаянно пытается овладеть своими эмоциями, но слезы текут у него по щекам, и Букер начинает падать духом. Он заверяет старика, что да, конечно, он, Букер Кейн, обязательно изучит вопрос и все уладит. Гул кондиционера заглатывает некоторые слова. Со столов убирают чашки и тарелки, настольные игры в полном разгаре – китайские шашки, поддавки, бридж и изобретенное Милтоном Брэдли настенное лото. По счастью, большинство стариков явились сюда из-за ленча и ради общения, а вовсе не за юридическими советами.
– Но почему вы их хотите всего лишить? – спрашиваю я. Мисс Берди отпускает мое запястье и трет себе глаза.
– Ну, это очень личное, и я не хочу пускаться в подробности.
– Довольно справедливо. А кто получит деньги? – спрашиваю я, внезапно опьяняясь властью, только что дарованной мне: написать магические слова, которые обыкновенных людей превратят в миллионеров. Я улыбаюсь ей настолько