Тропа обреченных. Юрий Иванович Семенов
«черной тропы», дальнейшие указания пришлю с Дмитром, – властно распорядился надрайонный проводник.
Снегопад, кругом тихо, покойно. До сумерек было еще далеко. Гринько умышленно вышел несколько пораньше, чтобы не спеша переправиться к дороге и успеть вовремя к подходу лошади. Он ловко взобрался по наклонной жердине на дереве – нельзя оставлять на снегу следов – и подал знак рукой Дмитру, чтобы тот шел за ним.
Досадное зло взяло связного Сороку почему-то в тот момент, когда долговязый Дмитро неуклюже начал взбираться по жердине наверх и чуть было не сорвался с нее возле самого дерева, если бы не подхватил его сильной рукой Гринько. Жердину они перекинули на соседний дуб.
«Трус ты! – мысленно прокричал Сорока в спину Гринько. – А еще Зубром называешься… И зачем я тебе об этих войсках рассказал? Вот ты чего испугался: как бы сюда не нагрянули… Получается, мы погибай… У-у, так бы и всадил пулю в твою спину!»
Глава 3
Самолет качнулся, пошел на снижение. Генерал-майор Поперека посмотрел в иллюминатор, сказал вдруг:
– Зима дает отдых и возвращает молодость! – И на вопросительный взгляд Киричука добавил: – А для бандитов в схронах зима губительна, после нее они как истощавшие вконец клопы. Однако с двух-трех заходов их не изведешь…
«Вон о чем он, Михаил Степанович», – подумал Киричук, несколько удивившись тому, что один из руководителей Министерства госбезопасности Украины определенно не знает, с какого захода можно окончательно покончить с оуновцами. Так он и сказал Попереке.
– Прыткий какой, – басовито густо отозвался тот и предложил: – Не возражаю, если конкретно скажешь, сколько тебе нужно сделать заходов, чтобы определенно доложить, что с оуновскими бандами в Волынской области покончено. – И тут же перешел на официальный тон: – Ориентирую на борьбу серьезную.
– Это ясно, товарищ генерал. Одного понять не могу: что ОУН думает о себе и на что рассчитывает? Не такие же они глупые, чтобы не знать, что их ждет.
– Азартный игрок всегда на что-то надеется, тем более когда идет ва-банк, – подметил Поперека.
– Чем же тогда больше страдают оуновские верхи: недальновидностью, тугоумием или, наконец, отчаянием обреченного, порождающим жестокость? – увлеченно продолжал докапываться Киричук.
– Всем сразу, Василий Васильевич, страдают, а держатся-то, считай, подогревом новой гнусной надежды, – четко заключил Поперека, тряхнувшись от толчка приземлившегося самолета.
– Какой такой «гнусной надежды»? – не понял Киричук. – Их жданки развеяло в пыль, в прах задолго до мая сорок пятого. Или прошлое их ничему не научило, к новому хозяину ластятся?
– Приластились уже, Василий Васильевич, и к рукам прибраны, инструкции получили далеко идущие на случай войны Запада с Востоком и даже на случай поражения. Вот так!
– Это для меня ново… – продолжал вдумываться в услышанное Киричук.
А Поперека продолжал:
– Одной из главных целей оуновских банд, надо думать, станет метод выживания. Не от