Борьба за влияние в Персии. Дипломатическое противостояние России и Англии. Фируз Казем-Заде
чтобы тот запросил британского посланника о реальном состоянии дел в столице и указал мирзе Саид-хану на опасность противиться воле царя царей.
Узнав об отставке мирзы Хосейн-хана, не зная о последовавшем его восстановлении, английский посланник немедленно написал шаху: «Я осмелюсь выразить свое искреннее сожаление о том, что Великий Визирь предложил свою отставку в тот момент, когда Ваше Величество завершили турне с таким неподражаемым блеском по большей части Европы, что, хвала Богу, станет одной из самых ярких страниц в истории цивилизованного мира».
Вмешательство Томсона было напрасным. Шах, медленно продвигавшийся в Тегеран, получил тревожные сообщения от ведущих моджахедов и войсковых командиров из Тегерана, повторяющих свои требования изгнать мирзу Хосейн-хана из правительства. Снова шах потерял свою храбрость, уволил мирзу Хосейн-хана и приказал, чтобы он не появлялся в Тегеране.
Мирза Хосейн-хан быстро понял сомнительность своего положения.
Каждая победа оппозиции придавала ей силы. Каждое оскорбление, нанесенное царю царей, увеличивало нужду императора в козле отпущения, роль которого традиционно исполнял свергнутый министр. Он, наверное, хорошо помнил день в марте 1861 г., когда в разгар бедствия голодная толпа собралась перед дворцом, умоляя своего правителя о хлебе. Его величество, как говорили, пребывая в некотором трепете от появления шумной толпы перед Ковчегом (убежищем), призвал немедленно правителя Тегерана к себе и после нескольких слов царского осуждения приговорил передать его в руки палача. Главный судья был также предан смерти на месте, а его тело обнажено, после чего его проволокли по улицам под проклятия толпы и подвесили за пятки на одних из городских ворот.
Милости, оказанные шахом в частном порядке мирзе Хосейн-хану после отставки, не успокаивали его в достаточной мере. Когда Джозеф Диксон говорил с ним 15 сентября в царском стане в Ага-Баба, около Квазвина, свергнутый министр пребывал в унылом состоянии и со слезами на глазах сказал, что он не чувствует спокойствия за свою жизнь. Он полностью доверяет своему господину, который милостив и добр к нему, но опасается вражды духовенства…
«Передайте английскому Посланнику, – сказал Хосейн-хан врачу, – самый сердечный привет; я всегда был другом Англии, за что награжден Ее Величеством Королевой Большим орденом Звезды Индии, поэтому моя персона должна быть защищена против любого насилия или оскорбления. Скажите, что я умоляю Его Превосходительство обратиться вместе с его коллегами к Его Величеству Шаху, ходатайствуя о гарантиях безопасности для моей жизни и уважения для моей личности».
В этот же день Диксон ходатайствовал о низвергнутом министре перед шахом. Без намека на юмор он сравнил атаку, начатую против мирзы Хосейн-хана, с оппозицией знати, духовенства и придворных дам Бисмарку. Но добродетельный император, сказал Диксон, остался непреклонным, и в результате Пруссия осчастливлена хорошим правительством, конституцией,