Дневник стюардессы. Часть 2. Елена Зотова
освещал стоянку. После круглосуточной жизни Москвы в происходящее сложно было поверить.
– Может, все же супермаркет открыт? Давай обойдем автобусы и посмотрим? Не видно отсюда, – не разжимая носа, спросила подруга.
На площади было тихо. Так тихо, что даже сдавленные фразы Кати разнеслись по округе. И вот тут случилось страшное.
В слабом свете фонаря, в одном из окон ближайшего к нам автобуса что-то зашевелилось и блеснуло. Потом еще. И еще. Блестели глаза на лицах каких-то индийцев, которые, видимо, ночевали в автобусе, а мы их разбудили. Лиц в окнах становилось все больше и больше. Десять, тридцать, сто. Как в мультике про Бонифация! Они смотрели на нас молча и размножались, размножались. Это было безумно страшно! Мы завизжали и визгом разбудили постояльцев других автобусов. Тоже сплошь мужчин. И уже окна соседних транспортных средств стали шевелиться и блестеть глазами.
Ах да. В Калькутте значительный перевес жителей мужского пола над женским. Приблизительно в пропорции 3:2. Это по причине того, что в деревнях Западной Бенгалии, да и окрестных штатов, люди живут еще беднее, чем в Калькутте. И десятки, вернее, сотни тысяч одиноких мужчин каждый год едут в этот крупный город на заработки. При средней зарплате такого неквалифицированного гастарбайтера в пятьдесят-семьдесят долларов в месяц приезжим аренда квартир не по карману. Вот, скорее всего, именно они и использовали автобусы в качестве ночлежек или общежитий.
Как мы бежали!!! Боже! Не разбирая дороги. Наплевав на нестерпимые запахи. Мы неслись по тротуару, по проезжей части. Главное было – быстрее добежать до ворот отеля и молиться, чтоб охранник не заснул в своей будочке и открыл нам. Уже буквально в десяти метрах от входа моя подруга споткнулась об лист фанеры на тротуаре, он начал проваливаться вниз, она за ним. Я подхватила Катю в последний момент и толкнула на бетонную плиту. Девочка упала, разбила колено. Да и черт с этой коленкой! Про нее сразу забыли, как только поняли, ЧТО это за тротуар, по которому мы шли, а потом бежали. И куда Катюха чуть было не свалилась! Как понимаете, это был сток открытой канализации.
Я уже говорила, что треть Калькутты – трущобы. А пригород – вообще трущобы по определению. В таких домах нет не только воды и электричества, но и канализации. Все нечистоты попадают в такие вот бетонные желоба, которые несут отходы жизнедеятельности многомиллионного города в священную реку Ганг.
Да, Калькутта, конечно, дыра. Но это огромная дыра. Только в центре живет четыре миллиона человек. А с учетом сателлитов и пригородов мегаполис населяет под пятнадцать миллионов. Почти как в Москве. И вот так живут. Все – в Ганг. Хорошая такая река. Полезная. Заодно можно в ней стирать, мыться, воду для еды брать. Недаром индусы ее обожествляют и говорят, что в Ганге вся их жизнь.
Наша жизнь тоже могла быть в Ганге, если б случайно под нами какая-нибудь фанера подломилась, когда шли в супермаркет или когда бежали обратно. Населения много, нечистот тоже. Желоба глубокие, поди. Теряешь сознание