Теннисные мячики небес. Стивен Фрай
бога… – начала было она, но замолкла при шаркающем появлении двоюродного брата.
– Ага! – весело произнес Пит. – Оно проснулось. Оно проснулось и нуждается в кормежке.
– О, хай! – воскликнула Хиллари, которая обзавелась странной привычкой слегка американизировать свою речь, когда обращалась к Гордону. Это тоже выводило Порцию из себя.
– Чем сегодня займемся? – спросил Гордон, сдвигая стоящую на скамье рядом с Порцией хозяйственную сумку и усаживаясь.
– Ну, – бодро откликнулась Хиллари, тоже садясь и ставя на стол кофейник, – мы с Питом подумывали, не заглянуть ли на «палио»[22].
– Ну уж нет, Хиллари, – сказала Порция с безнадежным выражением взрослого человека, пытающегося втолковать что-то ребенку. – Помнишь, мы познакомились с семейством, которое было там на прошлой неделе? Жокей слетел с лошади прямо перед ними, и у него из ноги торчала голая кость. Этого рассказа даже ты забыть не могла.
– Да, но в Италии не одно только «палио», дорогая, – сказал Пит. – Как раз этим вечером состоится «палио» в Лукке. Не такое эффектное и опасное, как в Сиене, но, как меня уверяли, довольно занятное.
– Лукка? – встрял уже набивший рот хлебом Гордон. – А где это, Лукка?
– Недалеко, – ответил Пит, наливая кофе в большую чашку, в которую он уже плеснул горячего молока. Сверху плавали ошметки пенки. Порцию от одного взгляда на них затошнило. – Я так или иначе хотел туда попасть. Говорят, это мировая столица оливкового масла. Можно посмотреть, как его выдавливают. Думаю, утром мы могли бы поплавать, почитать, а после не спеша тронуться в путь – поедем проселками, позавтракаем где-нибудь в холмах. Как вам такой план?
Пенка прилипла к его усам. Порция никогда еще так не стыдилась отца. Как Хиллари удается терпеть на себе подобное существо, и прежде было для Порции загадкой. Теперь же, когда она знала, что в мире существуют мужчины, подобные Неду, загадка эта приобрела обличие вечной космической тайны.
– Мне нравится, – сказал Гордон. – А тебе, Порш?
– Целиком и полностью.
Порция воздержалась от того, чтобы обреченно пожать плечами. Вести себя с родителями на манер избалованного ребенка еще куда ни шло, но в глазах Гордона она старалась выглядеть умудренной жизненным опытом. На самом-то деле ей хотелось сказать: «То есть в Лукке мы появимся, когда все кафе и магазины уже закроются, так? И, как обычно, пять часов прослоняемся по совершенно пустому, безлюдному городу, ожидая, когда его жители проснутся после сиесты. Восхитительный план, Пит».
Вместо этого она удовлетворилась замечанием:
– В Лукке жил Арнольфини.
– Чего? – спросил Гордон.
– Есть такая картина Ван Эйка, – сказала Порция, – называется «Бракосочетание Арнольфини». Арнольфини, изображенный на ней, жил в Лукке. Он был купцом.
– Да? Откуда ты знаешь такие вещи?
– Не помню, должно быть, читала где-то.
– А я никогда не изучал историю искусств.
Сообразив, что фраза: «Я тоже,
Скачки, традиционно проводящиеся в июле-августе в городах Италии. Самые первые проходили в Сиене.