На войне как на войне. Сергей Самаров
на двоих, – сказал я. – Ко мне товарищ подойдет.
Официант кивнул молча, с профессиональным лакейским достоинством, и отошел к столику соседнему, забрал оттуда меню, чтобы предложить мне выбор. Я сделал заказ и демонстративно обернулся на дверь – если кого-то ждешь, то надо ждать натурально. И в это время увидел через три стола от себя сегодняшних знакомых. Майор Угрюмов вовсе не выглядит угрюмым. Наоборот, он что-то рассказывает капитанам Югову и Стрекалову и сам хохочет громче других. Добродушный здоровенный мужик. В компании такой должен быть хорош. Югов улыбается скучно, словно ему к пельменям подали неразбавленную уксусную эссенцию. Должно быть, он не в настроении. А Стрекалов вообще сидит с каменным огрубевшим красным лицом. Есть такая категория людей, которые по мере выпивания все больше мрачнеют. Он, похоже, из них. К тому же у Стрекалова или не все в порядке с артериальным давлением, или он питает противоестественную страсть к аллергии – обычно люди так сильно не краснеют от выпитого, если пьют не в парном отделении бани.
Сволочи! Никуда от них не деться. Даже здесь достают. Опять по коже пробежал холодок.
Что произошло?
Подвело меня устройство, определяющее прослушивание телефона? При нынешнем развитии техники сегодня уже нельзя быть полностью уверенным в том, в чем был уверен вчера. Они прослушали разговор с куратором и приготовились для встречи с отставным капитаном спецназа ГРУ? Да, но по телефону не называлось место встречи. Тогда они должны знать самого куратора и его социальный статус. И пришли пораньше, чтобы встреча не выглядела случайной. С этой же целью слегка выпили, хотя, возможно, чуть-чуть перестарались. Особенно капитан Стрекалов. Это в профессионализме провал очевидный.
В то же время мне сложно допустить, что в ФСБ работают такие дураки. Мыслить здраво – на уровне определенных рефлексов, насколько я знаю, можно научить даже обезьяну. Они просто обязаны предположить, что меня так часто повторяющиеся встречи должны насторожить. Или они тоже действуют по моему излюбленному принципу – я не должен думать, что они дураки, и потому не могу предположить, что встреча организована. Принцип Геббельса – ложь должна быть чудовищна, чтобы в нее поверили. Наврешь немного, это посчитают враньем. Наврешь такого, чего не бывает, этому поверят. Это вариант, но при таком варианте именно эти фээсбэшники должны быть умнее нивелированного уровня своей среды.
Пока я размышлял таким образом, официант успел обслужить меня. На столе появились тарелки с чем-то, выглядящим аппетитно. Графинчик с коньяком сам просится в руки. Непонятно только, почему графинчик запотевший. Коньяк из холодильника пьют только негры в самых дремучих джунглях. И то лишь потому, что им никто не объяснил – коньяк вне холодильника не прокисает. Даже эскимосы слегка подогревают его.
– Ваш товарищ скоро подойдет? – спросил официант. Лицо его выражает деловую приветливость и предупредительность.
– Должен