Шумит, не умолкая, память-дождь…. Давид Самойлов

      Хочется мирного мира

      И счастливого счастья,

      Чтобы ничто не томило,

      Чтобы грустилось не часто.

      Хочется синего неба

      И зеленого леса,

      Хочется белого снега,

      Яркого желтого лета.

      Хочется, чтоб отвечало

      Все своему назначенью:

      Чтоб начиналось с начала,

      Вовремя шло к завершенью.

      Хочется шуток и смеха

      Где-нибудь в шумном скопище.

      Хочется и успеха,

      Но на хорошем поприще.

      И снова будут дробить суставы

      И зажимать кулаками рты

      Поэты ненависти и славы

      Поэтам чести и доброты.

      И снова в злобе полночных бдений

      Злодейство будет совершено.

      И снова будет смеяться гений

      И беззаботно тянуть вино…

      Давай поедем в город,

      Где мы с тобой бывали.

      Года, как чемоданы,

      Оставим на вокзале.

      Года пускай хранятся,

      А нам храниться поздно.

      Нам будет чуть печально,

      Но бодро и морозно.

      Уже дозрела осень

      До синего налива.

      Дым, облако и птица

      Летят неторопливо.

      Ждут снега. Листопады

      Недавно отшуршали.

      Огромно и просторно

      В осеннем полушарье.

      И все, что было зыбко,

      Растрепано и розно,

      Мороз скрепил слюною,

      Как ласточкины гнезда.

      И вот ноябрь на свете,

      Огромный, просветленный,

      И кажется, что город

      Стоит ненаселенный, —

      Так много сверху неба,

      Садов и гнезд вороньих,

      Что и не замечаешь

      Людей, как посторонних.

      О, как я поздно понял,

      Зачем я существую!

      Зачем гоняет сердце

      По жилам кровь живую.

      И что порой напрасно

      Давал страстям улечься!..

      И что нельзя беречься,

      И что нельзя беречься…

      Приходили ко мне советчики

      И советовали, как мне быть.

      Но не звал я к себе советчиков

      И не спрашивал, как мне быть.

      Тот советовал мне уехать,

      Тот советовал мне остаться,

      Тот советовал мне влюбиться,

      Тот советовал мне расстаться.

      А глаза у них были круглые,

      Совершенно как у лещей.

      И шатались они по комнатам,

      Перетрогали сто вещей:

      Лезли в стол, открывали ящики,

      В кухне лопали со сковород.

      Ах уж эти мне душеприказчики,

      Что за странный они народ!

      Лупоглазые, словно лещики,

      Собирались они гурьбой,

      И советовали мне советчики,

      И советовались между собой.

      Ах