Почти не болит. Татьяна Вольтская

      Как дивное дитя, чьи ножки в серебре,

      Пошатываясь, снег пошел в ночном дворе,

      У лестницы топчась, теряясь в трех столбах,

      Улыбкою сквозной блуждая на губах

      И трогая избы бревенчатый ковчег,

      И сумку на крыльце, и магазинный чек.

      Бушует мышь в стене, в углах клубится тень,

      Коротенький огонь меж обреченных тел

      Выхватывает то поленницу, то мост,

      То остров на реке, то брошенный погост,

      То церковь, как свечу стоящую в полях,

      То пестрый половик на крашеных полах.

      Под утро снег устал и выбился из сил,

      И купола задул, и губы погасил.

      Мы не усидим сегодня дома,

      Вечер – недоверчивое «Ах!»

      Терпкое вино аккордеона

      Плещется в надтреснутых мехах.

      Мы пойдем по улице Введенской,

      В переулок хрупкий завернем,

      Будто бы имея повод веский

      Не спеша прогуливаться в нем,

      Отражаться в зеркале – взгляни-ка,

      С одного кусая пирожка

      И дома, стоящие, как книги,

      По затертым гладя корешкам.

      В петербургской оттепели хмурой

      Отхлебнем из фляжки – и вперед,

      Будто голос Шарля Азнавура

      Нас по мокрым улицам ведет —

      Мимо Александровского парка,

      К маслянистой вкрадчивой реке,

      Мимо окон, ярких, как подарки

      В золоченой праздничной фольге,

      Мимо островка царей и зайцев —

      И опять в проулок водяной,

      И того гляди начнет казаться,

      Что и вправду

                   ты идешь со мной.

      Вот и первый снег – будто новый век,

      Наконец, пошел из-под влажных век,

      Наконец-то в щель проскользнул росток —

      Будто в тайный провод пустили ток,

      В темный дом вслепую шагнув – держись! —

      Протянули руку, включили жизнь.

      Вот и первый снег – будто вспыхнул свет,

      Обводя по контуру стол, буфет,

      Молча

                       мира удваивая черты,

      Будто рядом с я появилось ты.

      Единица – веткой сухой – мертва,

      Двое – живы: им ведь нужны слова.

      И забор, и лес, и рекламный щит

      На живую нитку к словам пришит.

      Будто к зеркалу – с запада на восток —

      То ли снег наклоняется, то ли Бог.

      Ветер северо-восточный

      Из темнеющих полей

      По тропинкам, по мосточкам,

      Из зазоров и щелей

      Дует. Не на кого злиться,

      Страх исчез, и гнев исчез,

      Ожидание на лицах

      Человеческих существ.

      В облаках звезда сырая

      Проступает, как слеза,

      Елок снежные хоралы

      Улетают в небеса.

      Я устала, устала, устала,

      Как гнедая вода под мостами

      И как потная площадь Восстанья,

      Что под именем гнется чужим,

      Я устала мотаться, как ветка,

      Серой улицей полусоветской —

      Ветра скоропись, жирный нажим.

      Я устала, устала от бега,

      Точно всадник на фоне Казбека —

      На кулак намотав удила —

      За спиной шелестящая стая

      Дней, убитых впустую, – устала,

      Говоришь, до утра не спала? —

      Нет, не так – проспала, не успела,

      Не поверила, не пожалела,

      Не спасла, не смогла, не стерпела,

      Не дослушала, не додала.

      Я устала, остыла, разбита,

      Все достало, и в сердце – копыта —

      Та-та-та, та-та-та, та-та-та.

      Приложи к нему ухо – забило

      На дорогу оно, позабыло

      И откуда летит —

                     и куда.