Я, ты и все, что между нами. Кэтрин Айзек
причин считать это катастрофой.
Но шли дни, недели, и во мне появилась легкость, на щеках – румянец, а пульс начинал ускоряться каждый раз, когда я думала о том, что скоро стану мамой. Я не только чувствовала себя другой физически; что-то внутри меня уже поменялось, и, даже если бы я захотела, не смогла бы запретить своему сердцу подскакивать в груди всякий раз, когда я думала об этом.
Адам не разделял этих чувств.
– Я понимаю, почему ты не хотел, чтобы так получилось. Но это произошло, – продолжала я, отчаянно нуждаясь в том, чтобы он сказал хоть что-то. – Мы не можем вернуть все обратно.
Он медленно поднял голову и спокойно посмотрел на меня:
– Ну… мы могли бы.
Я почувствовала прилив адреналина, когда поняла, что он хотел сказать.
– Ты имеешь в виду аборт?
– Джесс… на этом сроке он размером с горошину. Тогда бы проблема была решена. Нужно всего лишь один раз сходить в клинику и…
– И полоска на тесте на беременность исчезнет, а мы вернемся к прежней жизни, – закончила я за него.
Я увидела вызов в его взгляде.
– Неужели так ужасно, что я этого хочу?
Я вышла из комнаты, но он поднялся и проследовал за мной.
– Не заставляй меня чувствовать себя мерзавцем только потому, что я хочу обсудить эту возможность.
Я повернулась:
– Но мы не просто обсуждаем это, не так ли? Ты принял решение, и ты хочешь, чтобы я избавилась от ребенка, растущего внутри меня, прямо сейчас.
– Но знаешь, Джесс, это касается и меня. – Внутри меня росло негодование, но я не промолчала. – Во всяком случае, я думал, что ты за право выбора, – пробормотал он.
– Выбор – это ключевое слово, Адам. И мой выбор очевиден. Я бы не стала осознанно сворачивать со своего пути, чтобы зачать ребенка, но реальность такова, что мне придется. И… я оставляю этого ребенка. – На последнем предложении я закричала, поскольку иначе бы расплакалась.
– Понятно. Тогда конец истории, – огрызнулся он, а потом заявил, что пойдет прогуляется и проветрит голову – это заняло у него три часа.
Все, что происходило после этого разговора, не было похоже на идеальное начало обратного отсчета до родительства. Мы ссорились и ругались неделями. Со мной такого еще никогда не случалось – ни с ним, ни с кем бы то ни было еще. Каждый вечер возникали конфликты разных уровней, каждый вечер чувства к мужчине, от которого я была без ума, исчезали: настолько неразумными, настолько вздорными казались его аргументы.
Я знаю, тогда Уильям еще не был Уильямом и Адам не мог думать о нем, как о чем-то, кроме как о синей полоске на палочке и крахе всех своих амбициозных планов. Но для меня мой ребенок был сердцебиением, которое я чувствовала в себе. Я любила его, и я с самого начала была рада тому, что он есть. Поэтому, извините, я не собиралась делать аборт. Ни для Адама, ни для кого-либо другого. И я была счастлива оттого, что ребенок и чрево были моими и в конечном итоге решение было за мной – просто в силу биологии.
Через четыре