Россия и Германия. Союзники или враги?. Густав Хильгер
партии имели твердый паек. «Классово чуждые» просто умирали с голоду. – Ред.) в России, были огромны, потому что правительство не обращало внимания на потребности населения. Например, для поездки по железной дороге требовалось официальное разрешение, которое выдавалось только тогда, когда государство было заинтересовано в этой поездке. Правда, железные дороги, как и почта, работали бесплатно; но все они были ненадежны в своей деятельности. В наших конторах и наших домах работников Германской организации по оказанию помощи топливо кончилось в начале 1921 года. Мы дрожали от холода, потому что из-за высоких снежных сугробов, которые никто не собирался расчищать, мы не были в состоянии доставить на телегах горючее для наших автомобилей. Продовольственный паек был настолько скуден, что некоторые мои работники были на грани истощения. К счастью для меня, я, вероятно, был более крепкого здоровья; во всяком случае, довольно неплохо устоял перед этими трудностями.
Все новости о нищете в России и трудном положении советского правительства с готовностью публиковались прессой западных стран. В своих попытках продемонстрировать, что дни большевистского режима сочтены, иностранная печать не только сообщала о трудностях, но и преувеличивала их и выдумывала дополнительные. Одной из моих постоянных задач была корректировка впечатления, которое производила такая манера изложения событий среди моего руководства в германском МИДе. Весь конец осени 1920 года официальные германские круги продолжали считать, что большевистский режим продлится недолго, и по-прежнему переоценивали как силу внутренней оппозиции, так и белых армий. И даже некоторые из тех, кто впоследствии целиком посвятил себя делу укрепления советско-германской дружбы, в те ранние годы продолжали поддерживать активные контакты с белыми элементами.
Некоторые из разговоров о том, что режим вот-вот развалится на куски, могли быть подкреплены серьезным доказательством, хотя ретроспективный взгляд сегодня показывает, что даже этого доказательства было недостаточно. Но некоторые из теорий о неизбежном падении режима были основаны на полностью иллюзорных, нетипичных аргументах; например, были люди, утверждавшие, что русский народ никогда не станет терпеть правительство с таким большим числом евреев. Не отважусь на подсчеты, какая часть такого рода мнений была основана главным образом на попытках выдать желаемое за действительное.
Много писем написал я Шлезингеру и барону фон Мальцану в МИДе, стремясь придать тревожным вестям из России надлежащую перспективу. Я обращал их внимание на то, что широкие массы населения в самом деле сыты по горло большевистским правлением, но, несмотря на это, нет причин полагать, что какая-то значительная часть этого населения желает возврата к дореволюционному порядку[22].
И я предупреждал их, что, несмотря на все новости, сообщающие о негативных сторонах большевистского режима, несмотря на голод, холод и озлобленность
В этом основная причина провала белогвардейского движения, которое предлагало народу не лучшие перспективы, чем возврат к дискредитировавшему себя царскому режиму. (Если бы к царскому! Политические доктрины противников большевиков не имели той последовательности и четкости, как у Ленина и КО. Хотя разрушать и сеять хаос, обещать невозможное, а затем делать все наоборот легче, чем созидать. Герои-фронтовики Колчак, Юденич, Деникин и другие, не научившись врать, не нашли увлекательных лозунгов и формул для одураченного простого народа, прежде всего крестьян. –