Брат Томас. Дин Кунц
– эвфемизм[5]. Этих учеников больше никуда не хотели брать, поэтому школа – одновременно их дом, возможно единственный, который мог у них быть.
Именно здесь первоначально находилось аббатство, внутри здание полностью реконструировали, но снаружи оно оставалось таким же величественным, как и прежде. Там же находится и женский монастырь. Проживающие там монахини преподают в школе и заботятся об учениках.
За бывшим аббатством начинается лес, тропы, проложенные в нем, ночью сокрыты в темноте.
Вероятно следуя за бодэчем, пес поднялся по широкой лестнице к парадной двери и прошел сквозь нее.
В аббатстве двери практически не запираются. Но для защиты учеников дверь в школу обычно заперта.
Только у аббата, матери-настоятельницы и у меня есть универсальный ключ, который открывает любой замок. Ни одному гостю до меня такой ключ не давали.
Я не горжусь их доверием. Это тяжелая ноша. Единственный ключ, который лежит в моем кармане, иногда кажется мне железным ядром, которое притягивается зарытым в землю большущим магнитом.
Ключ позволяет мне быстренько отыскать брата Константина, умершего монаха, который дает о себе знать звоном колоколов или шумом в других помещениях аббатства.
В Пико-Мундо, затерянном в пустыне городке, где я прожил большую часть жизни, хватает призраков, и мужчин, и женщин. Здесь у нас только брат Константин, но хлопот от него не меньше, чем от всех душ мертвецов Пико-Мундо, задержавшихся на этом свете, вместе взятых.
Но с появлением вышедшего на охоту бодэча брат Константин, само собой, отошел на второй план.
Дрожа от холода, я воспользовался ключом, петли заскрипели, и следом за собакой я вошел в школу.
Два ночника разгоняли кромешную тьму в приемной. По количеству диванов и кресел она напоминала фойе отеля.
Я быстро прошагал мимо стола секретаря-регистратора, за которым в столь поздний час никто не сидел, и через вращающуюся дверь попал в коридор первого этажа, где горели только лампы аварийного освещения да красные таблички с надписью «ВЫХОД».
На первом этаже находились классные комнаты, реабилитационная клиника, лазарет, кухня и столовая. Сестры, обладающие кулинарным талантом, еще не начали готовить завтрак. Так что здесь правила тишина, и в ближайшие часы ее, похоже, никто не собирался нарушать.
По южной лестнице я поднялся на второй этаж и нашел Бу, который ждал меня на площадке второго этажа. Настроение у него оставалось мрачным. Он не вилял хвостом, не улыбался, приветствуя меня.
Два длинных и два коротких коридора образовывали прямоугольник, в стороны которого выходили двери комнат, где жили ученики. По двое в каждой.
В юго-восточном и северо-западном углах прямоугольника располагались сестринские посты, которые я увидел, когда с лестничной площадки прошел в юго-западный угол прямоугольника.
На северо-западном посту сидела монахиня и что-то читала. С такого расстояния я не мог определить, кто именно.
А
Эвфемизм – более мягкое слово вместо грубого.