Ночь Томаса. Дин Кунц
добрался до пересечения балок, которое совсем недавно оккупировала крыса. Собирался продолжить путь к берегу, но остановился.
Теперь, когда светловолосый гигант находился под пирсом, между мною и берегом, я вдруг засомневался, а в правильном ли двигаюсь направлении.
Меня вдруг охватил страх, возникло ощущение, что меня вот-вот поймают на мушку. Теперь, после того как подо мной проплыла надувная лодка, я буквально почувствовал нависшую надо мной смерть.
Скорее всего, страх этот вызывался неопределенностью. Если пуля и грозила отправиться на встречу со мной, у меня оставалась надежда избежать ее, при условии, что я приму верное решение.
Я посмотрел на север, восток, юг. Через плечо – на запад. Вниз, на освещенную воду. Вверх – на настил пирса, по которому плясали блики отраженного света и тени.
Нерешительность охватывала меня, совсем как безответственную толпу в четвертом действии исторической хроники «Генрих Шестой», когда люди попеременно клялись в верности то карикатурному Кейду, то истинному королю.
Опять Шекспир. Стоит пустить его в голову, так он не желает оттуда уходить.
Шум навесного мотора все затихал, а потом резко оборвался.
На мгновение повисла полная тишина, в которую тут же ворвался бессловесный шепот и идиотское хихикание океана.
За время, прошедшее с того момента, как моторная лодка прошла подо мной, она не могла добраться до берега. Миновала чуть больше половины этого расстояния.
Гигант не мог оставить лодку на милость волн, которые принялись бы швырять ее от одной сваи к другой. Должно быть, привязал лодку к одной из свай.
И не стал бы ее привязывать, если б не собирался покинуть ее. То есть он уже поднимался, сначала по свае, а потом по стойке, на балки, впереди меня.
И теперь я уже понимал, где сейчас находятся рыжеголовые стрелки. Оглянулся на лабиринт стоек, подкосов, распорок. Пока они еще не появились.
Один впереди. Двое сзади. Они взяли меня в клещи.
Глава 4
Пока я стоял в нерешительности на пересечении балок, на юге, справа от меня, возникло светлое пятно.
Поскольку призраки частенько материализуются внезапно, неожиданно, не заботясь о моих нервах, испугать меня не так-то легко. Я покачнулся, но не полетел вниз.
Ко мне в гости пожаловал Бу, хороший пес, в прошлом талисман аббатства Святого Варфоломея, затерянного высоко в горах.
Никто, кроме меня, его не видел, никто, кроме меня, не мог почувствовать. И однако для моих глаз, в мерцающем отраженном свете, он казался таким же материальным, как и я сам.
Хотя он мог появиться в воздухе, ко мне он шел по балке, совсем как тень отца Гамлета, приближающаяся к обреченному принцу неподалеку от замка.
Хотя нет. Бу мог похвастаться хвостом, мягкой шерстью, дружелюбной улыбкой. У тени отца Гамлета ничего этого не было, но голливудские умельцы в какой-нибудь бессмысленной адаптации могли снабдить ее и первым, и вторым, и третьим.
Я надеялся, что сравнение с «Гамлетом» окажется некорректным