Разбитые маски. Анна Малышева
замялась. Пыталась радоваться, но вместо этого ощущала тревогу. «Да что со мной? – упрекала она себя, заваривая свежий чай. – Он такой милый, душевный человек, прямо как родной… Помогает щедро, а сам если что и просит, так обычно сущие пустяки. И не будет он ко мне лезть, если стану держаться твердо. Все поймет и отступится. И вообще, я не в его вкусе, ему нравятся толстые…»
А Илья, явно обрадовавшись, рассказывал теперь о своей работе в Германии, об успехах, сделанных за время командировки, о планах на будущее.
– Возьму вот и отремонтирую свою дачку, – мечтал он. – Все руки не доходили, но уж теперь точно соберусь. И будет там рай, ей-богу! Место того стоит. Верно?
Она согласилась, как соглашалась со всем, что он ей говорил. Но тут ее поразила внезапная мысль – она все время крутилась где-то рядом, не давала ей покоя с того момента, как Илья появился в суде.
– Послушай, а от кого ты узнал, что сегодня слушают мое дело? Как меня нашел?
Он засмеялся:
– Представь, это было первое, что я узнал, попав в Москву. Не видела заголовки в газетах? Везде на первой странице – твой портрет.
– Да будет тебе!
– Ну ладно, знакомые по телефону рассказали, – вздохнул он. – Я забросил вещи к Костику, сразу из аэропорта туда поехал. Домой как-то не тянуло, я сразу решил, что не буду травмировать людей, сваливаться им на голову.
– А Костик откуда знает? – удивилась она. Речь шла о старом приятеле мужа – единственном, кто ни разу не явился к ней с визитом соболезнования после того, как Виталий пропал. Это ее удивляло, но не слишком. Мало ли какие у человека дела…
– А Костик слышал что-то, да толком ничего рассказать не мог. Только какие-то ужасы – что Вити нет с февраля, что на тебя подали в суд, вот-вот на улицу выкинут. Я, конечно, сразу перезвонил кому смог. И не помню уж кто мне сказал, что как раз сегодня у тебя назначено очередное заседание по делу. Ну скажи – мог я в такой ситуации сидеть у Костика и распивать пиво? Сразу поехал к тебе. Успел, слава богу.
И вдруг коротко, с аппетитом хохотнул, будто увидел что-то вкусное:
– Не могу забыть Иркиного лица! Как она на меня смотрела – будто на привидение!
– Уверяю тебя, она решила, что все было подстроено, – заметила Ольга. – Как, должно быть, сейчас злится!
– Еще бы! Она женщина со средствами, и ясно, не из-за шести тысяч в тебя вцепилась. Получила совсем не то, что хотела. Ей запугать тебя хотелось, крови попить… Унизить, оскорбить, посмотреть на твои слезы. Сознайся – плакала ты перед ней?
Ольга с гордостью отвергла это обвинение. Когда Ирина оскорбляла ее, женщину била дрожь, она едва держалась на ногах, но глаза оставались сухими.
– И потом, чего ради мне плакать? – добавила она. – Ирина постоянно твердит, что я сломала ей жизнь, отняла отца у ребенка, разрушила прекрасную семью. Может, она и верит тому, что говорит, но ведь это ложь! Все рухнуло давным-давно, Витя рассказывал о ней ужасные вещи! И если бы не появилась я – появилась бы другая. А кончилось бы все равно разводом. Счастливые