Снежная Золушка. Ева Никольская
но тсс, никому не говори. Засмеют. Я же уже взрослая девочка, мне нельзя плакать.
– Можно, если очень хочется, – со знанием дела шепнул он. – Я мужчина, мне тоже нельзя, но иногда… – Лисенок смущенно потупился и тронул меня за руку, чуть погладил плечо. Лапочка моя пушистая, до чего же ты милый! И добрый. Может, стоит Марго спасибо сказать за такое перевоспитание? Хотя нет, если прознает ведьма, что меня тут добрые альды приютили, отправит еще куда-нибудь… например, к ярнилам, которые сожрут незваную гостью и не подавятся. – Я тоже скучаю. Мама мне снится… часто. Прекрасная, как Снеженика. И всегда-всегда улыбается, только почему-то молчит, – поделился со мной Олли. – Но знаешь что…
– Что? – вскинула бровь я, ослабляя запах простыни, которую намеревалась сменить на платье.
– Это нам тут без них плохо, а им там хорошо! – заявил он убежденно.
– На небесах? – уточнила я.
– В царстве снежных духов, – ответил малыш.
Я задумалась, могут ли наши небеса, куда после смерти отправляются чистые души, быть и царством снежных духов тоже. Особых противоречий не нашла и потому кивнула.
– Обед на… – войдя в комнату, как и его сын, без стука, Арво замер на полуслове.
Пару секунд длилась немая сцена, во время которой Олли смотрел на папу, виновато прижав к голове ушки, папа – на меня, а я сидела в простыне и держала в руках чужое платье. Ойкнув, им и прикрылась.
– Олис… – прошипел Арво, переведя взгляд на притихшего отпрыска. – Я же сказал у альды Маритты одежду попросить, а не рыться в мамином сундуке.
Хм, значит, делиться вещами усопшей жены со счастливо спасенной мной папа-лис не собирался. Неловко-то как получилось! Я покосилась на платье. Следовало бы положить его обратно, но… за чем тогда прятаться от серебристо-серых глаз, которые вот-вот прожгут во мне дыру. Вернее, в платье.
– Пап, мама бы поделилась… – начал мямлить Олли, виновато помахивая хвостиком.
– Конечно бы поделилась! Только в платья твоей мамы влезут сразу две худосочные Белочки, о длине лучше промолчу. Не хватало еще, чтобы эта немочь бледная, запутавшись в юбках, споткнулась и расшибла себе нос.
Пропустив мимо ушей заботу о моем носе, я обиженно им шмыгнула, реагируя на «худосочную белочку». То гусыня, то кара небесная… теперь вот и еще одно обзывательство в мою копилку. А я, между прочим, леди! И имя у меня тоже есть… женское!
Велев чаду бежать к соседке с просьбой продать наряд ее старшей дочери, Арво вновь упомянул об обеде, с которого, собственно, и начал. Правда, на сей раз добавил, что все наверняка остынет из-за наших затянувшихся переодеваний, и предложил мне спуститься к столу в чем есть. Судя по ироничным ноткам, в ответе альд не сомневался, и это окончательно разозлило. Положив на кровать платье его супруги, я медленно встала, демонстративно подтянула простыню, привлекая внимание к высокой груди, которую неосознанно выпятила, доказывая и ему, и себе, что вовсе не худосочная. Откинула за спину волосы и с деловым видом поинтересовалась:
– А