Осада и оборона крепостей. Двадцать два столетия осадного вооружения. Эжен Эмманюэль Виолле-ле-Дюк
мы не знаем и которые не имеют права претендовать на что-либо общее для нас?»
«Ответь ему, Сигильд!» – сказали в один голос все воины. Вперед вышел Сигильд. Это был симпатичный молодой человек, уроженец этой долины, высокий и стройный, со спокойным выражением лица, а борода его только начала расти; грудь была защищена бронзовым панцирем, блестевшим на солнце; его белые руки были открыты и украшены браслетами из золота. Он презирал шлем, и его светлые волосы, скрепленные на макушке золотой заколкой, спадали на спину; чейзы (вид штанов, где штанины имели разрезы по всей длине ног, соединяемые завязками), отделанные в ярких цветах, закрывали его ноги; подпоясан он был подобием шарфа, изящно переброшенным через плечо и левую руку. На боку висели небольшой щит и меч. Он улыбнулся, подал знак рукой, как будто прося тишины, и произнес:
«Друзья и братья, все мы свободны, и все мы одной крови; и мы должны оставаться едиными, чтобы разгромить тех, кто желает нас ограбить или поработить. И все же подумайте, что среди вас еще есть элита из воинов, которые покорили могущественные народы и разнесли славу галльского имени за пределы гор. Многие погибли в бою; но разве не заслуживают те, кто вернулся к вам после столь многих испытаний, принеся с собой богатую добычу и обретя искусство во владении оружием, некоторого уважения от вас? Привычные к войне и всегда готовые пролить свою кровь, разве они не более пригодны для того, чтобы защитить ваши домашние очаги, чем те, кто ничего никогда не делал, кроме как ухаживал за скотом и пахал землю? И тем не менее они не просят вас содержать их в праздности или считать их вождями или хозяевами; их единственное желание – защищать вас. Они знают, до какой степени вы окружены алчными и завистливыми людьми, которые, завидуя процветанию вашей долины, вынашивают против вас самые ужасные замыслы. Воины знают это, потому что видели многих людей, о существовании которых вам даже не снилось, хотя они находятся вблизи ваших границ. Убаюканные длительной стабильностью, вы не в состоянии оказать сопротивление мощному нападению. И вот эти воины – ваши родственники, ваши братья, ваши друзья, той же крови, что и вы сами, – с мучительным беспокойством размышляют над этим состоянием спокойствия и мира, в котором вы пребываете. Поэтому воины сформулировали такое требование – они, как люди военные, займут этот лагерь, укрепят его, как надо, чтобы превратить в надежное место для убежища в случае вторжения и защищать его до последней капли крови. Есть ли в этом что-то плохое? Что касается воинов, которых вы рассматриваете как чужаков, то они – наши братья по оружию, которые сражались бок о бок с нами за горами, но которые, вернувшись в свои долины, разоренные мародерами, не нашли там своих жилищ и просят у нас убежища. Кроме того, если они не относятся к вашим племенам, разве они не такие же галлы, как и мы все?
Мы хотели сказать вам это здесь, а не на месте встречи, опасаясь, что наши намерения будут неверно поняты посреди такого большого скопления людей. Если наши предложения, задуманные