Тамплиеры и другие тайные общества Средневековья. Томас Кейтли
заявил Хасан, – кто из нас был сумасшедшим? Кто из нас – ты или я – больше нуждается в ароматических напитках и блюдах с шафраном, которыми ты когда-то потчевал меня в Исфахане? Видишь, я сдержал свое слово сразу, как только нашел двух верных друзей.
Когда Хасан в 1078 году покинул Исфахан, халиф Мостансер, человек достаточно энергичный, занял трон в Египте, и миссионерами каирского общества стали предприниматься значительные усилия во всей Азии по привлечению новых приверженцев. Среди них оказался Хасан Сабах, и описание его перехода в другую веру, которое, по счастью, сохранилось в его собственном изложении, представляет интерес, поскольку доказывает, что, как Кромвель и, как было предположено выше, Мухаммед, а также все те, кто пришел к мирской власти через религию, он начинал с искренней веры и сам был введен в заблуждение прежде, чем начал вводить в заблуждение других. Он рассказывает следующее:
«С самого детства, уже с семи лет, моим единственным стремлением было приобретение знаний и навыков. Как и мой отец, я был взращен на учении двенадцати имамов, а потом я познакомился с другом (рифиик), исмаилитом по имени Эмир Дареб, с которым нас сплотили тесные узы дружбы. Я придерживался мнения, что принципы исмаилитов имели много схожего с учениями философов и что правитель Египта был принят в их общину. Поэтому, как только Эмир начинал говорить что-либо в поддержку этого учения, я вступал с ним в спор, и множество противоречий по вопросам веры возникло в результате между ним и мной. Я не уступал ни в чем, что Эмир говорил, хуля нашу веру, тем не менее все это оставило глубокий след в моем сознании. Между тем мои пути с Эмиром разошлись, и я впал в крайне болезненное состояние, в котором я бранил самого себя, говоря, что несомненно учение исмаилитов является правильным и что только из-за своего упрямства я не пришел к нему, а теперь, если смерть настигнет меня (избави меня Бог от этого!), я умру, не постигнув истины. Со временем я оправился от этой болезни, и теперь встретил другого исмаилита по имени Абу Нейм Зарай, которого я попросил раскрыть мне истину их учения. Абу Нейм объяснил мне ее наиподробнейшим образом так, что я смог проникнуть достаточно глубоко в ее суть. В конце концов я встретил дая по имени Мумин, которому шейх Абд аль-Мелик (Слуга Господа) бен-Атташ, руководитель иракской общины, позволил выполнять эту роль. Я стал умолять его принять от меня клятву верности (именем халифа Фатимида), но он поначалу отказался сделать это, поскольку я был более высокого положения, чем он. Однако после того, как я надавил на него вне всяких мер, он уступил и дал согласие. Теперь, когда шейх Абд аль-Мелик приехал в Рей и нас познакомили друг с другом, мое поведение очень порадовало его, и он пожаловал мне звание дая. Шейх молвил мне:
– Ты должен идти в Египет и разделить счастье служения имаму Мостандеру.
Когда шейх Абд аль-Мелик уехал из Рея в Исфахан, я направился в Египет»[24].
В изложении своих мыслей и ощущений Хасаном Сабахом есть нечто крайне интересное, особенно если учесть,
Мирхонд.