Безжалостный. Дин Кунц
дорогой. Я тоже. Вероятно, шесть человек прочитали и одобрили черновик, и мы все пропустили эту Джойс. Такое случается.
Я покраснел от стыда. Унижения. Допущенного непрофессионализма.
Но тут же меня осенило.
– Подожди, подожди. Он же рецензировал книгу, а не сопроводительное письмо, которое получил вместе с ней. В книге-то Джудит.
– Ты знаешь английского писателя Джеймса Балларда?
– Да, разумеется. Пишет блестяще.
– Он рецензировал книги для… думаю, лондонской «Таймс». И через годы после того, как перестал рецензировать, признался, что писал только хорошие рецензии на те книги, которые не успевал прочитать. Если бы все демонстрировали такое благородство.
Какое-то время я переваривал ее слова.
– Ты хочешь сказать, что Ширман Ваксс мог даже не прочитать «Джаз ясного дня»?
– Иногда ты так наивен, что мне хочется ущипнуть тебя за пухлую розовую щечку. Дорогой, я уверена, он разве что ее пролистал, хотя, возможно, один из его помощников прочитал книгу.
– Но это же… это же… нечестно.
– Ты очень легко поднимался к вершине, Кабби. Твоя первая книга стала бестселлером. Ты не понимаешь, что в нашем литературном мире есть несколько восхитительных маленьких островков, но плавают они в океане дерьма.
Подъем моих стоп уродливостью не уступал пальцам. Я опустил ноги, спрятал под стулом.
– С синтаксисом у него нелады.
– Да, – согласилась Оливия. – Я частенько прохожусь красным карандашом по его рецензиям.
– Ты хоть раз посылала ему правленую?
– Я еще не выжила из ума.
– Анонимно, разумеется.
– Меня устраивает мое лицо, каким я вижу его в зеркале.
– Как же он может считаться главным критиком этой страны?
– Его уважают в литературном мире.
– Почему?
– Он злобен и жесток. Люди его боятся.
– Страх – это не уважение.
– В нашем мире эти понятия очень близки.
– Оливия, что мне делать?
– Делать? Ничего. Ты всегда получал девяносто процентов хороших рецензий, и точно так же все будет и сейчас. Это хорошая книга. Она будет продаваться.
– Но это отвратительно. Такая несправедливость.
– Несправедливость в данном случае – гипербола, Кабби. Тебя же не отправляют в Гулаг.
– И все равно раздражает.
Она помолчала.
– Ты же не думаешь ответить ему, Кабби? Этим ты допустишь ужасную ошибку.
– Я знаю.
– Ты будешь выглядеть, как оправдывающийся сосунок.
– Просто он наделал столько ошибок. И не в ладах с синтаксисом. Я, действительно, мог бы выпотрошить его.
– Дорогой, его нельзя выпотрошить, потому что у него нет внутренностей. Он – ходячая прямая кишка. Если ты попытаешься вскрыть его, так только перемажешься в дерьме, которое из него полезет.
К тому времени, когда я вернулся на кухню, Майло и Лесси уже ушли, а Пенни закончила завтрак. Стояла у раковины и ополаскивала тарелку, прежде чем поставить ее в посудомоечную машину.
Остывшие