Что знает ночь?. Дин Кунц
привезти с собой их бледного и небритого сына. Вместо того чтобы работать по специальности и руководить обслуживающим персоналом, им пришлось прибираться по дому и готовить для Кальвино, к которым они попали четырьмя годами раньше. Но они никогда не смотрели на свою работу свысока, не показывали, что достойны большего, наоборот, работали добросовестно и с огоньком, возможно, потому, что работа отвлекала от тревог.
Когда Джон вошел на кухню, Уолтер у центральной стойки раскладывал салаты по тарелкам. Ростом пять футов и восемь дюймов, стройный, подтянутый, он мог бы сойти за жокея, будь на несколько дюймов ниже и на десять фунтов легче. Его маленькие сильные руки и экономность в движениях показывали, что он сумел бы контролировать полтонны лошадиной плоти едва заметным нажатием колен или натягиванием поводьев.
– Вам нет необходимости подавать нам обед, когда у нас нет гостей, – сказал Джон. – У вас выдался долгий день.
– У вас тоже выдался долгий день, мистер Ка, – ответил Уолтер. – А кроме того, нет лучшего средства от бессонницы, чем работа.
– И даже не думайте о том, чтобы оставаться и мыть посуду. Ужасное трио поможет Никки и мне. Мы доживаем третью четверть года, а они еще не разбили и двадцати тарелок. Мы не хотим помешать им поставить очередной личный рекорд.
Он глубоко вдохнул, наслаждаясь ароматами лука, чеснока, хорошо приготовленной говядины.
– Ах, жаркое…
Имоджин отложила черпак и чуть сдвинула крышку с котелка с мясом.
– У вас нюх охотничьей собаки, мистер Ка. Неудивительно, что вы так часто находите преступников.
В молодости Имоджин наверняка звали Дюймовочкой. Черты лица до сих пор оставались утонченными, а кожа чистой, будто утренний свет. Но, несмотря на миниатюрность, хрупкой она не была – ни теперь, ни прежде – ни телом, ни душой. Относилась к тем, кто мог взвалить на себя ношу Атланта, если тот не мог нести ее дальше.
– Но я не чувствую даже намека на поленту[6].
– Да разве можно унюхать поленту, если жаркое дает такой сильный запах. Полента, разумеется, есть. Мы не подаем жаркое без поленты.
Джон еще раз глубоко вдохнул.
– Picelli alle noci, – так называлось итальянское блюдо из горошка, моркови и половинок грецкого ореха.
Имоджин повернулась к мужу.
– Нос у него даже лучше, чем у тебя, Уолли.
– Разумеется, лучше, – согласился Уолтер, посыпая салаты тертым пармезаном. – После стольких лет готовки во флоте нюансы я уже не различаю. Раз уж заговорили о запахах. Пожалуйста, сэр, не открывайте дверь в прачечную. Там ужасно воняет. Я обнаружил это лишь десять минут тому назад. Утром разберусь с этим.
– А что не так? – спросил Джон.
– Точно не знаю. Но думаю, какое-то больное мелкое животное заползло в выхлопную трубу сушилки и встретилось со своей судьбой у дальнего торца очистного фильтра.
– Уолли, – в голосе Имоджин слышалось недовольство, –
Полента – каша из кукурузы.