.
Нина не лишилась, хотя в голове в самом деле возник легкий туман, но пока ее куда-то осторожно несли, поднимали по лестнице и клали на кушетку, она сочла, что не так уж и плохо притвориться пребывавшей без сознания.
В голове же стучала одна и та же мысль: «Если это не розыгрыш, а это, увы, не розыгрыш, то это может означать только одно… Только одно… Только одно!»
Наконец над ней склонился седоватый, но еще вполне свежий и весьма даже привлекательный врач в пенсне, с бородкой клинышком, чем-то неуловимо похожий на Чехова – если бы Чехову суждено было отметить свой пятидесятый день рождения.
Или хотя бы сорок пятый.
Доктор, так похожий на Чехова и носивший фамилию Дорн. Прямо как чеховский доктор Дорн из «Чайки».
– Ну-с, милостивая государыня, проверим ваши рефлексы… Ага, и ваш пульс… Гм…
Доктор профессиональными движениями произвел нужные манипуляции, а потом произнес:
– Думаю, милостивая государыня, опасность вам не грозит. Не более чем легкий обморок, не исключено, солнечный удар. Смею заметить, что вы в великолепной физической форме – многим здешним дамам следует брать с вас пример. Но, думаю, не помешают вам порошки брома для успокоения нервов…
Усевшись за круглый стол, доктор принялся что-то строчить, макая перо в чернильницу, и, не поднимая головы, произнес:
– Слышал, что вы родственница старого Карамазова.
Ну да, если это не розыгрыш и не галлюцинация, и не буйство нездоровой фантазии, то это могло означать одно: она попала в роман.
В роман Федора Михайловича Достоевского, столь ею не любимого, – «Братья Карамазовы».
Дернувшись, Нина произнесла:
– В какой-то степени…
Доктор, хмыкнув, произнес, как произносят все доктора, выдуманные или реальные:
– Понимаю… И зовут вас Достоевская…
Он сделал паузу, пристально взглянув на Нину через блестящие стекла пенсне, а затем сам же ответил:
– В какой-то степени!
И, рассмеявшись собственной шутке, вновь что-то застрочил.
– Могу ли я осведомиться о вашем имени и отчестве, милостивая государыня, или мне можно самому измыслить?
Тон у него был насмешливый, однако не угрожающий.
Девушка назвала свое подлинное имя и отчество:
– Нина Петровна. И вообще-то я Арбенина…
Доктор Дорн вновь поднял на нее взгляд через пенсне и лукаво улыбнулся:
– Нина Арбенина? Прямо как в «Маскараде» Лермонтова!
Девушка вздохнула:
– Поверьте, доктор, вы далеко не первый, кто делает подобное ироническое замечание.
– Охотно верю. Но наверняка и не последний, Нина Петровна. Так Арбенина-Достоевская? Или Достоевская-Арбенина?
Вздохнув, Нина откинулась на кожаный валик кушетки и произнесла:
– Была Арбенина, теперь Достоевская…
Доктор Дорн опять выдал с легким смешком:
– Понимаю…
Нина быстро заговорила:
– Доктор, а как называется