Краем глаза. Дин Кунц
родители замолчали, погрузившись в глубокие раздумья.
С угла стола Целестина взяла фотокарточку в рамке, запечатлевшую семью социального работника. Муж, жена, дочь, сын. Маленькая девочка смущенно улыбалась, с корректирующими пластинами на зубах. По выражению лица мальчика чувствовалось, что он отчаянный проказник.
Этот фотопортрет демонстрировал беспредельные смелость и мужество. Создание семьи в этом бурном мире – акт веры, ставка на то, что, несмотря на все трудности, у человечества есть будущее, любовь не уйдет, а душа выдержит все испытания, и ее не осилят даже всесокрушающие жернова времени.
– Грейс, – спросил священник, – что ты на это скажешь?
– Ты взваливаешь на себя тяжелое бремя, Цели, – предупредила мать.
– Я знаю.
– Сладенькая, одно дело быть любящей сестрой, но совсем другое – стать мученицей.
– Я держала на руках дочь Фими, мама. Держала на руках. И мое решение продиктовано не сентиментальностью.
– В твоем голосе слышится такая уверенность.
– Она такая с трех лет. – Голос отца звенел от любви.
– Я готова взять на себя воспитание девочки, оберегать ее от всех невзгод и опасностей. Она – особенная. Но я не бескорыстная мученица. Я буду черпать в этом радость, я это предчувствую. Мне страшно, не могу этого отрицать. Господи, как же мне страшно. Но при этом и радостно.
– Ты принимала решение рассудком и сердцем? – вновь спросил отец.
– Да, – подтвердила Целестина.
– Я считаю необходимым приехать в Сан-Франциско и побыть с вами несколько первых месяцев, пока ты не втянешься в новый ритм, – твердо заявила мать.
На том и порешили. И хотя Целестина сидела на стуле, ей казалось, что она перепрыгивает через глубокую пропасть, которая отделяла прежнюю жизнь от лежащей впереди, между будущим, которое могло быть, и будущим, которое будет.
Она не ожидала, что ей придется воспитывать ребенка, но не сомневалась в том, что обучится всему для этого необходимому.
Ее предки выдержали рабство, и теперь она стояла на их плечах, на плечах поколений, свободным человеком. И жертвы, которые она готова принести ради этой малышки, таковыми, по существу, не являлись, во всяком случае, история никак не сочла бы их жертвами. В сравнении с тем, что пришлось вынести другим, это был не более чем пустяк. Поколения страдали не для того, чтобы она увильнула от него. Она дорожила такими понятиями, как честь и семья. Так уж устроена жизнь – каждому приходится брать на себя те или иные обязательства и выполнять их.
И, конечно, прошлая жизнь не подготовила ее к встрече с монстром, который был отцом девочки. А в том, что рано или поздно он придет, Целестина не сомневалась. Она это знала. В событиях, как и вещах, Целестина Уайт улавливала внутреннюю структуру, сложную и загадочную, и для нее, художницы, симметрия структуры, ее завершенность требовали появления отца девочки. Пока она не могла ему противостоять, но не сомневалась, что за отпущенное ей время сумеет достойно подготовиться к встрече с этим чудовищем.
Глава 26
К