Принцесса Занзибара. Женщины при дворе султана Сеида Саида. Эмилия Руэте
крепкие телом матросы; можно было влезть одному из них на спину или просто пройти над водой по доске от сухого песка до борта судна. Моя мать выбрала этот третий способ, только с каждой стороны ее поддерживал шедший вброд по мелководью евнух. Еще один евнух перенес меня и опустил на корму рядом с матерью и старым Джохаром. Катер был освещен разноцветными фонарями, и, как только мы отплыли, гребцы, по арабскому обычаю, запели медленную ритмичную песню. Мы, как обычно, плыли вдоль берега, и тут я мгновенно уснула. Меня разбудили звуки: много голосов кричали мое имя. Я испугалась и с изумлением увидела, хотя все еще находясь в полусне, что мы подплываем к месту назначения. Корабль остановился почти под окнами Бет-иль-Сахеля; они были ярко освещены и полны зрителей – в основном моих незнакомых братьев, сестер и мачех. Некоторые из детей были моложе меня, и они так же сильно хотели познакомиться со мной, как я с ними. Это они так громко звали меня, когда появился долгожданный катер. Мы сошли на берег таким же образом, как поднялись на борт. Мои маленькие братья приветствовали меня более чем горячо и стали настаивать, чтобы мы сразу же пошли вместе с ними, но моя мать, конечно, отказалась это сделать, потому что такая задержка огорчила бы Хадуджи, которая уже ждала у окна своего дома. Я уверена, что достаточно сильно опечалилась оттого, что мне не позволили сейчас же пойти к братьям и сестрам, раз я долго предвкушала эту счастливую минуту, но я достаточно хорошо знала свою мать и понимала, что, приняв решение, она его не изменит. Несмотря на свою ни с чем не сравнимую по самоотверженности любовь ко мне, она всегда была твердой в своих решениях. Пока же она утешила меня обещанием взять меня в Бет-иль-Сахель на целый день после того, как мой отец вернется туда.
И мы отправились дальше – в Бет-иль-Ваторо, дом Маджида, который находился близко от Бет-иль-Сахеля и из которого тоже открывался прекрасный вид на море; у подножия лестницы мы увидели мою сестру Хадуджи, которая ждала нас там. Она очень радушно поздравила нас с приездом в Бет-иль-Ваторо и провела нас в свои комнаты, куда служанка вскоре принесла нам всевозможные освежающие напитки и закуски. Маджид и его друзья оставались в прихожей, поскольку им не разрешалось войти, пока Хадуджи, по просьбе моей матери, не прислала им разрешение. И в каком восторге был наш великолепный и благородный Маджид оттого, что может приветствовать меня и мою мать в своем доме!
Наша комната была просторной, и из нее была видна соседняя мечеть. Обстановка в ней была такая же, как в большинстве арабских комнат, и мы не имели ни в чем недостатка. Одной комнаты нам хватало: поскольку там человек носит ночью такую же одежду, как днем, то люди знатные, со своей почти болезненной чистоплотностью, легко могут обойтись очень скромными условиями для сна. Люди богатые и занимающие высокое место в обществе обустраивают свои жилища примерно так.
Пол покрыт персидскими коврами или изящно сплетенными мягкими циновками. Толстые побеленные стены делятся на ячейки, расположенные