Боевой 41 год. Если завтра война. Виктор Старицын
событий подтверждало такой вывод Сталина: в 40-м году Гитлер занимался Францией, а в 41-м году двинулся на Балканы и в Северную Африку, с очевидной целью затруднить транспортные коммуникации между азиатскими колониями Англии и метрополией. Кроме того, дружественные отношения с СССР предоставляли Германии важные экономические преимущества. Поэтому И. Сталин был уверен, что в 41-м году Гитлер на СССР точно не нападет, в 42-м году – возможно, если успеет разделаться с Англией.
Однако отец народов не учел авантюрного характера Гитлера, а также крайне низкой оценки Гитлером боеспособности Красной Армии и прочности советского строя. Сталин и предположить не мог, что его «друг» Адольф понадеется разгромить СССР в скоротечной летней кампании, так же как он это проделал с Польшей и Францией. Думается, прав Б. Шапталов в своем предположении о том, что И. Сталин ожидал вторжения лучшей части вермахта на Британские острова в 42-м году, чтобы ударить в этот момент всеми силами в спину «другу» Адольфу. Именно поэтому реорганизация РККА должна была в основном завершиться к середине 42-го года.
Приходится признать, что в 39–41-м годах из двух тиранов Гитлер оказался хитрее. Адольф писал в своем письме Иосифу от 14 мая 1941 года, что опасается провокации со стороны своих генералов, которые якобы хотят спровоцировать войну с СССР, чтобы избежать нападения Германии на Англию. Текст этого письма принципиально важен для понимания логики дальнейшего развития событий. Настоятельно рекомендую читателю ознакомиться с текстом письма, приведенного в Приложении 10. Поскольку Сталин не доверял ни на грош своим собственным генералам, он «купился» на эту уловку «друга» Адольфа. Именно этим объясняются маниакальные требования Сталина «не поддаваться на провокации», которыми Сталин фактически разоружил армию перед нападением вермахта.
Вторая причина – это на самом деле низкая боеспособность Красной Армии в 41-м году. В этом Гитлер был недалек от истины. Аресты и расстрелы большей части генералитета и значительной части командного состава армии в 30-х годах в сочетании с резким количественным ростом армии во второй половине 30-х годов вызвали катастрофическое падение уровня компетентности командного состава на всех уровнях, от взвода до Генерального штаба. Это падение было отмечено всеми иностранными разведками. Именно этим объясняются плачевные результаты кампаний 39-го и 40-го годов в Финляндии и Польше. В результате репрессий офицеры, как правило, имели реальный опыт командования на один-два уровня ниже тех должностей, которые фактически занимали. Кроме того, репрессии подорвали боевой дух воинской касты, лишили офицеров инициативности и уверенности в себе, без чего военный человек небоеспособен.
Следует предположить, что под каток репрессий попадали прежде всего талантливые, неординарные командиры, которые своей неординарностью вызывали зависть посредственностей и, следовательно, становились объектами доносов. В самом деле, зачем командиру «А» стремиться превзойти своего начальника – командира «Б» в воинских знаниях